был удивительно спокоен, и поэтическое лицо его, к великой досаде м‑ра Винкеля, начинало выражать торжественную решимость. Надлежало сообщить разговору другой оборот.
– Любезный друг, – сказал м‑р Винкель трогательным и дрожащим голосом, испустив глубочайший вздох из своей груди и устремив свой взор к небесам, – любезный друг, если роковая пуля сразит мое сердце, и я бездыханен упаду к ногам своего безжалостного противника, ты должен принять на себя священную обязанность известить обо всем моего отца: скажи, что я пал на поле чести, и вручи ему от меня мое последнее письмо.
Но и эта красноречивая выходка не имела вожделенного успеха: поэт, приведенный в трогательное умиление, изъявил готовность составить обо всем подробнейший рапорт, и лично вручить печальное письмо отцу убитого друга.
– Но если я паду, – продолжал м‑р Винкель, – или если доктор Слеммер падет от моих рук, ты неизбежно в том и другом случае сам будешь замешан в это дело, как свидетель преступления, и можешь подвергнуться большим неприятностям. Об этом я не могу подумать без содрогания.
При этом маневре м‑р Снодграс задрожал и побледнел, но, руководимый чувством бескорыстной дружбы, скоро оправился от своего волнения и отвечал твердым голосом:
– Что делать! Неприятности не легко перенести, но для друга я готов в огонь и воду.
М‑р Винкель внутренно посылал к чорту эту бескорыстную дружбу, и отчаяние сильно овладело его душой, когда они продолжали таким образом гулять по улицам города. Он ухватился за последнее средство:
– Снодграс! – вскричал он вдруг, останавливаясь среди дороги и с жаром ухватясь за руку своего приятеля, – ты уж, пожалуйста, не компрометируй меня в этом деле, не извещай об этом полицию, не обращайся к местным властям с просьбой посадить под арест меня и м‑ра Слеммера, доктора девяносто седьмого полка, который живет теперь в Четемских казармах, недалеко от крепостного вала. Другой бы на твоем месте принял все возможные меры для предотвращения этой дуэли, мой друг.
– Ни за что в свете! – воскликнул м‑р Снодграс с величайшим энтузиазмом.
Прощай, последняя надежда! Благодаря услужливости своего друга, м‑р Винкель принужден сделаться одушевленной мишенью для смертоносного выстрела какого-то злодея, которого он не видал и в глаза! Холодный пот заструился по его лбу.
Покончив таким образом эти предварительные объяснения, друзья наши купили пистолеты с достаточным количеством пороха и пуль и поспешили воротиться в гостиницу «Золотого Быка». Все остальное время м‑р Винкель горевал о своей судьбе, между тем как приятель его усердно занимался приведением в исправное состояние смертоносных орудий.
Наступил вечер, холодный и туманный. Не дожидаясь сумерек, пикквикисты поспешили отправиться на поле чести. М‑р Винкель, для избежания посторонних наблюдений, завернулся в огромную шинель; м‑р Снодграс тащил под своими полами смертоносные орудия.
– Все ли
