узнать, что ты успела услышать. – со звериным оскалом я потянулся скрюченными руками к горлу Клары. Она взвизгнула и отпрыгнула за широкую спину Петровича. Тот деловито осведомился:
– Палыч, подержать её? А деньги мы разделим пополам…
– Эх, я к нему за защитой, а он… а ещё здоровым организмом назвался! Да за такую женщину любой организм, даже больной, на амбразуру бросится! – Клара с укоризной выговаривала Петровичу, однако из-за него не высовывалась.
– На амбразуру – легко! А на Палыча – не буду. Во-первых, потому что друг и коллега, а во-вторых – он, хоть и худой, но айкидо знает… побьёт. – Петрович развернулся, вытащил из кармана яблоко и протянул Кларе. – Вот… от сердца последнее отрываю. Вернее, от желудка. Это для меня труднее, чем на амбразуру. Мир?
Клара гордо приняла яблоко, грациозно сделала книксен и величаво удалилась из палаты. Мы с Петровичем проводили её взглядами, нескромно думая об одном и том же.
– Да… и как тут работать в таких условиях? – сглотнув, риторически поинтересовался Петрович. – А кстати, Палыч, о чём это она говорила? Какие такие тайны тебе Димас открыл пред ликом смерти?
– Не поверишь. Как в лучших приключенческих романах. Надо лететь на Крит, найти там карту, потом с этой картой в Лабиринт, к Минотавру… и будет мне счастье. Гипоксия мозга вкупе с энцефалопатией рождают загадочные образы.
Петрович задумчиво посмотрел на бесчувственного грека:
– Думаешь, бред? А вдруг? Чем чёрт не шутит… ему сколько лет-то? Сто с гаком… Может, и в самом деле зарыл что-то… или предки его.
– Петрович, я тебя умоляю! Ты, конечно, организм молодой, но не грудной же! Всё ещё в сказки веришь?
– Хочется верить в сказки, Палыч. Ох, хочется. Ладно, пошли кофе пить, а то, неровен час, ещё кто-нибудь помирать соберётся, а ты вовсе с утра не емши… нехорошо-с!
Глава 4
Вика проснулась отдохнувшей и в хорошем настроении. Снился чудный сон; о чём именно, правда, она вспомнить не смогла, как ни пыталась. Но ощущение радости осталось. Его не смогло испортить даже возвращение к суровой реанимационной действительности. Вика огляделась. Из капельницы в неё продолжала очень медленно поступать неизвестная, но, наверное, весьма полезная жидкость. В больших окнах, выходящих в коридор отделения, постоянно мелькали чьи-то головы. У выхода из палаты за маленьким столиком уютно устроилась симпатичная медсестра, увлечённо читая при свете настольной лампы. За тонкой ширмой похрапывал кто-то… наверное, соседка по палате.
Только сейчас Вика с удивлением обнаружила, что на ней ничего нет, кроме тонкого одеяла в казённом пододеяльнике с рисунком из слова «Минздрав». Впрочем, не только: на груди обнаружились три круглые наклейки, от которых тянулись разноцветные провода. А над кроватью висел странного вида телевизор, в который эти провода уходили. По экрану непрерывно бежала кривая зелёная линия. «Это же
