города.
Ленинград, сентябрь 1941 года
Хоть Юрка и не собирался сегодня идти в школу, создать убедительную видимость было необходимо. Чтобы бабушка ничего не заподозрила. Поэтому он тщательно сымитировал в комнате традиционный творческий беспорядок утренних сборов, благо комната у него теперь имелась своя, отдельная. Бывшая родителей. Чьи портреты по-прежнему продолжали висеть над кроватью в обрамлении остального семейного фотоиконостаса.
Кстати сказать, в 218-й Юрке решительно не понравилось. И учителя здесь какие-то угрюмые, а то и вовсе злые. И одноклассники не чета прежним – все больше особняком, каждый сам за себя держится. В общем, в сравнении с родной «первой образцовой» – день и ночь[1]. Хорошо еще, что у Саньки с матерью не получилось уехать в эвакуацию. Вернее, им-то самим, может, и плохо, но зато у Юрки остался в Ленинграде старый приятель. Правда, теперь в один с ними класс ходит еще и Постников, но этот, разумеется, не в счет. С ним у Юрки в последнее время наоборот – сплошные контры. И хотя до выяснения отношений посредством кулаков дело еще не доходило, но уже близко к тому.
Ядвига Станиславовна заглянула в тот момент, когда Юрка запихивал в планшетку (подарок деда Гиля) тетрадки.
– Юрий! До первого звонка осталось двадцать минут.
– Успею.
– Галстук-то у тебя мятый, словно жевал кто. Я же вчера весь вечер глажкой занималась, почему не сказал?
– Да нормальный. Сойдет.
– У тебя все сойдет, – проворчала бабушка. – На вот, – она протянула внуку два квадратика печенья. – Скушаешь на переменке.
– Не надо, нас же кормят. Отдай лучше Ольке, она их страсть как любит.
– Ольга голодной не останется. А тебе, чтобы хорошо учиться, нужно больше кушать.
– Не вижу связи.
– Юрий! Не дерзи!
– Ладно.
Юрка принял от бабушки печенье, запихал между тетрадей.
– Всё, я пошел.
– После школы, пожалуйста, сразу домой. Не шляйтесь нигде со своим Зарубиным. Я вчера в очереди слышала, что на Роменскую снаряд залетел – так больше десяти человек раненых. И все больше дети.
– Так где Роменская и где мы?
– Юрий! Ты опять?
– Ладно.
– Оленьку я приведу с обеда. У вас сегодня во сколько уроки заканчиваются?
– Я точно не помню, – соврал Юрка. – Около двух, кажется.
– Вот видишь, почти час ей придется оставаться одной в квартире. А она еще не привыкла к такому, страшно ей.
– А чего там с садиком? Не слышно?
– Обещала Мадзалевская похлопотать, – Ядвига Станиславовна тяжело вздохнула. – Сегодня после работы снова к ней наведаюсь, если застану. Не ближний, конечно, свет, а что поделаешь. Так что к ужину меня не ждите, сами тут хозяйничайте…
Юрка вышел из квартиры и спустился во двор, где его уже дожидался кореш-закадыка Санька Зарубин.
Первая образцовая школа, она же школа № 206, находилась (и находится по сей день) на наб. реки Фонтанки, 62. С началом войны школу временно закрыли, на ее базе был развернут эвакопункт и приемник-распределитель для детей. Большую часть учащихся 206-й организованно вывезли в эвакуацию, а оставшихся в городе учеников раскидали по соседним школам. В случае с Юркой речь идет о новой, открытой в 1940 году, школе № 218 (ул. Рубинштейна, 13; в наши дни в этих стенах работает детский театр «Зазеркалье»). В мае 2015 года в холле театра открыта мемориальная доска в память об учениках и преподавателях школы, погибших при артобстреле 18 мая 1942 года.
