style="font-size:15px;"> – Ишь, как разлеглись, – сказала одна и то ли из жалости, то ли от стыда прикрыла обоих платком.
Какое-то время спустя, когда К., выбравшись из-под платка, осмотрелся, оказалось, что помощники – его это не удивило – уже снова тут как тут, в своем углу, тычут в сторону К. пальцами, безмолвными жестами призывая друг друга к ответственности, отдают ему честь, но кроме того, у кровати, совсем рядом, сидит трактирная хозяйка и вяжет чулок, хотя мелкая рукодельная эта работа никак не согласуется с ее мощной, едва ли не всю комнату заслонившей фигурой.
– А я давно жду, – проговорила она, вскинув от рукоделия широкое, испещренное морщинами, однако благообразно вылепленное, а когда-то, должно быть, даже красивое лицо. В словах ее слышался упрек, совершенно непонятный и неуместный: ведь К. и не думал ее приглашать. В ответ он ограничился лишь кивком, сев на кровати, и Фрида тоже поднялась, но возле К. не осталась, подошла к креслу хозяйки и стала там.
– Нельзя ли, хозяйка, – небрежным тоном бросил К., – все, что вы намереваетесь мне сказать, отложить на потом, до моего возвращения от старосты? У меня там важный разговор.
– Этот важнее, вы уж поверьте, господин землемер, – не согласилась женщина, – там, вероятно, речь всего лишь о работе, а тут о человеке, о Фриде, девочке моей, служаночке моей ненаглядной.
– Ах, вон что, – отозвался К. – Ну тогда конечно, только я не пойму, почему бы не дать нам самим друг с другом все выяснить.
– Так это от любви, от заботы большой, – продолжала трактирщица, притягивая к себе Фриду, которая ей, сидящей, едва доставала головой до плеча стоя.
– Ну, раз Фрида питает к вам такое доверие, – сказал К., – тогда и мне нельзя иначе. Поскольку же Фрида недавно сообщила мне, что и помощники у меня, оказывается, верные, то, выходит, мы все тут среди своих. Коли так, могу сообщить вам, хозяйка, что нам с Фридой, я так считаю, лучше всего пожениться, причем как можно скорей. К сожалению, к глубокому сожалению, женитьбой этой я не смогу возместить Фриде всего того, чего она из-за меня лишается: места в «Господском подворье» и благосклонности Дупля.
Фрида подняла голову, в глазах у нее стояли слезы, от былого победного торжества в ее взгляде не осталось и следа.
– Ну почему я? Почему именно мне такое выпало?
– Что? – в один голос переспросили К. и хозяйка.
– Совсем голову потеряла, бедная девочка, – сказала затем трактирщица. – Немудрено: столько счастья и несчастья враз свалилось.
И словно в подтверждение этих слов, Фрида вдруг бросилась к К., стала его целовать, как безумная, словно, кроме них, никого в комнате нет, а потом, с плачем и все еще обнимая, упала перед ним на колени. Обеими руками гладя Фриду по волосам, К. спросил хозяйку:
– Стало быть, вы одобряете мои намерения?
– Вы человек чести, – сказала та тоже со слезами в голосе,
