по квартире носков и пакетов от молока, среди неоплаченных счетов за электроэнергию. Я тебе говорю – стань человеком! Иди воровать! Стань пиратом, грабь банки, отправься на запад захватывать индейские земли. Научись наконец идеально снимать скальпы! И-де-аль-но! Продай их в коллекции богатых свидомитских меценатов! Нельзя же быть в двадцать первом веке маменькиным сынком! Ты – кормилец! Столп семьи, нах!
– Тогда у меня должна быть огромная грудь! – пошутил обвиняемый, но его шутку никто не понял. Чуя ущербность своей позиции, обвиняемый продолжил: «Ничего! Я элегантный! Денег бы только побольше! У Чижова – распродажа. Саквояжи продают! Вот тут заработаю, хорошие времена настанут поеду куплю хороший саквояж! Не всю же жизнь с мешками за спиной ходить!
– Денег хочешь?! – со смехом отвечал наглый шофёр с дёргающимся усом, – Бодливой корове бог рогов не даёт! Денег нельзя желать! Они сами должны тебя желать и бегать за тобой! Вот это кайф! Когда деньги сами за тобой насаются, как бешеные! Кайф!
– А бес… му быку бог вообще ничего не даёт! – отвечал обиженный.
– Даже яиц?
– Даже!
Шофёр помрачнел и на время перестал улыбаться. Все знали, что у него была серьёзная операция, его порезали вдоль и поперёк, он бросил пить, курить и ещё не ясно, чем это всё кончится.
– Ничтяк! Хорош! Пойдёт! – вдруг сказал Кеша, следуя своим тайным мыслям и хмуро оглянувшись на троих попутчиков – одного на переднем сиденье и троих на заднем.
Тут все присутствовавшие, сами не зная отчего, как по команде повернули головы и обратили внимание на водителя машины. Дневной свет на секунду преобразил его.
На секунду его облик затмился, и глаза зрителей предстал изъеденный гнилью пират с чёрной повязкой через левый глаз. В ярком солнечном освещении рельефно выступила его шкафовидная фигура и большой, почти женский таз, чудовищно вдавленный в сгнившее от пота и морской соли сиденье. Лицо пирата, словно вырубленное в соседнем лесу случайным железным дровосеком, было испещрено следами юношеской оспы, какими-то ужасными шрамами и страшными последствиями недавнего алкоголизма. Тяжёлый сизый нос нависал над бесформенными усами, топорщившимися в разные стороны. И одна сторона рта этого грубого человека подёргивалась. Дышал он прерывисто и тяжело. Также было видно, что после болезни и больничной койки он уже года два ничего не пьёт и вообще-то если курит, то курит очень редко. Причём, как правило, такие люди не просто, сами по себе бросают пить и курить, потому что помогает им в этом только страшная беда – смертельная болезнь. Под влияние ужасного удара судьбы они не только прекращают пить, но ещё и становятся ярыми, фанатическими поклонниками здорового образа жизни.
Все на секунду отвели глаза от пламенного, дикого взгляда и когда снова взглянули, перед ними был их старый приятель –
