успел подумать в краткое мгновение, прежде чем потерял сознание – хотя к энергетике господин с примечательной рыжей прической не имел никакого отношения уже много лет. А потом подполковник не ждал уже никаких встреч и приветов. Только икнул громко и отлетел на тротуар, где и остался ждать прибытия завывавших уже совсем неподалеку полицейских машин. В бессознательном состоянии.
А Федору ждать было некого. Напротив – ему давно пора было уносить отсюда ноги, что он и сделал, провожаемый проницательным взглядом все той же старушки. Он не задумался о причине, заставившей подполковника Петрова заткнуться на полурыке и разлечься на грязном тротуаре, широко раскинув руки и ноги. Иначе пришлось бы ему удивиться – как это он сам остался невредимым, выпрыгивая из кабины на кота?
– Судьба, – сказал бы ему раньше Михаил Евдокимов.
– Дуракам везет, – уточнила бы Галчонок, и была бы, как всегда, права.
Никто, точнее почти никто не заметил, куда направился Федор. Только вот бабулька… Она тоже заковыляла прочь, отставая от Казанцева с его длиннющими ногами с каждым шагом. И успела-таки зафиксировать, за какой дверью скрылся парень, точнее мужик, от которого ощутимо пованивало тем же, чем от цистерны. Еще она отметила некоторое несоответствие – долговязый мужик в дешевеньком спортивном костюме нес явно непростой дипломат. Тут она повернулась, чтобы под визг тормозов первого лунохода обозреть опустевшее поле битвы, из которого блестяще вышла победителем. Со злорадным удовлетворением она отметила, что у ЗИЛа не осталось ни одного свидетеля, кроме самого подполковника. Но тот, естественно, свидетелем выступать не мог, потому что являлся потерпевшей стороной. В первый раз в жизни, кстати.
Поднимаясь по стертым ступеням старого, еще довоенной постройки, пятиэтажного дома, Казанцев почти физически ощущал, как окутывает его тяжелая аура страха, пота и дерьма. Ему, можно сказать, и не досталось ничего из содержимого цистерны, а ощущения были такими, словно он улепетывал от Пончика не в кабине ЗИЛа, а внутри огромной бочки – теперь уже, стараниями Федора, совсем пустой.
– А если ключа на месте нет? – похолодел он вдруг, – если Гоша забрал его с собой? Никогда не брал, а теперь надумал… Слишком уж много народу знает о тайнике!
Казанцев наконец дошлепал до четвертого этажа и открыл непослушными пальцами дверцу, за которой скрывались четыре электросчетчика. Три из них работали, а четвертый был холостым, как и его хозяин, Гоша Андреев. Из этого, нерабочего (все электричество текло помимо него, не мучая всякие колесики и цифры) угрожающе торчал целый клубок разноцветных проводов с оголенными концами. Федор не раз видел, как его приятель спокойно берется за них, лезет в нутро прибора и достает ключ. С некоторой опаской он проделал те же операции. Хотя чего ему было опасаться – сегодня электрический бог явно благоволил Казанцеву.
