разорванной на полосы простыни, и тому подобных подручных средств. Вспомнил даже о тряпке, сиротливо висящей на вешалке в коридоре; тут же отверг эту мысль. Тряпочкой можно было связать разве что куклу. А тут – он шустро пробежал взглядом по уткнувшемуся в свою винтовку бессознательному незнакомцу – такие шикарные формы! Мысль не успела метнуться в ненужном направлении, потому что глаз выцепил великолепный подарок, что спокойно ждал своего часа в футляре, который лежал на кровати в раскрытом виде. В нем, внешне очень похожем на те, в которых скрипачи носят свои инструменты, лежали отвертка и моток скотча. Точно таким же Галчонок прошлой осенью заклеивала окна в квартире. Отклеивал весной уже сам Федор; тогда же он убедился в несокрушимости тонкой и хрупкой на вид пленки, покрытой клеем. Зачем нужны были эти предметы для снайпера? Казанцев даже не стал напрягать мозги, только пожал плечами, заставив халатик затрещать.
– Так, – подумал он, – на всякий случай.
Вот такой случай и наступил. Он протянул свои длинные, только что отмытые пальцы в бархатное нутро футляра, которого, быть может, ни разу не касался ни один музыкальный инструмент, и подцепил ими скотч. Потом сложил за спиной руки киллера, намотал на них толстый слой липкой ленты – прямо поверх перчаток. Последние были такими тонкими, что Казанцев успел удивиться неестественно зеленому цвету рук незнакомца, и только потом догадался, на что, собственно, лег первый слой скотча.
– А это – чтобы отпечатков не оставлять, – восхитился собственной догадливостью Федор.
Подобным же способом он спеленал ноги киллера – поверх носок. И опять что-то странное, беспокойное шевельнулось при этом в его душе. Он даже вгляделся – нет, носки как носки, без всяких рисунков и затей. Федор ковырнул пальцем по эластичному материалу и подумал, что его беспокойство скорее всего связано с утренними событиями; с теми носками, которые прервали его тяжелое ночное забытье, и которые должна была в клочья разорвать граната. Он попытался поскорее избавиться от неприятных воспоминаний, тем более что был великолепный повод сделать это побыстрее. Сильнее всего Казанцева снедало сейчас любопытство – кого это так пристально рассматривал в прицел киллер?
Он довольно бесцеремонно сдвинул беспамятного до сих пор незнакомца с нагретого места так, что тот бедром уперся в раскрытый футляр и улегся на покрывало, под которым – Федор это знал – кроме тощего матраса ничего не было. Правый глаз осторожно прильнул к окуляру, чтобы тут же отпрянуть от него. Потом опять закрыл собой радужное стеклышко, чтобы уже без всякого смущения разглядывать голого мужика. Да не абы какого, а целого президента. Не того, фотография которого немного криво висела на стене заведующего ветлечебницей, не Владимира Владимировича. Нет, наш Президент – с гордостью подумал Казанцев – имел атлетическую фигуру и все остальное, что к ней
