поэтому не противился особо сильно – уже начал въезжать, что у нас за садо-мазохистские игрища начались. Кожу андроида почти ничем не повредишь и не испортишь. Ну вот я и приложил ей пару раз. Вначале несильно.
Ну а потом – как чёрт под руку дёрнул! – выдал ей от души, так, что только всхлипывала, да дёргалась. А уж стонала… Призывно.
И точно. Сработало это жутко эффективно.
Взял я её, «обессилено» распластавшуюся по полу, на руки, говорю:
– Мать. Открой чёртову переборку.
И потащил это «доверчиво прижавшееся» безутешно рыдающе-всхлипывающе-ластящееся д… мо опять в свою каюту, на любимую койку.
Она уж так «вписывалась» в меня всем телом, и уж та-а-акая была покорная, кающаяся, несчастная… Мягкая. А взгляд…
Можете не сомневаться – наказал я её как положено, и изо всех сил!
Проклятый второй Режим – он, похоже, ещё эффективней, чем Первый…
Но зато теперь-то я себя чувствовал королём: этот алгоритм поведения если и отличался от того, что стоял у «старой» Ивы все тридцать лет, то лишь в смысле супер-подчинения, и великолепной настройки на все мои желания в смысле… ублажения меня, Любимого Хозяина и Властелина.
Может, этот Режим списали с какой-нибудь Младшей Жены в каком-нибудь Гареме… Да ещё капитально обученной Камасутре и всем тонкостям мужской психологии.
Словом, следующие три дня у нас царили полная Гармония и спокойствие. Хотя…
Почему-то чувствовал я и какое-то… Разочарование, что ли, и… Стыд.
Словом – совершенно не так, как с Первой!
Ну а затем… Странно. Пошла – как бы рутина. Я бы назвал это прозой жизни.
Ко мне цеплялись по мелочам, и периодически тыкали в нос необустроенностью «Лебедя»: то, понимаешь, мойка у меня допотопная (Чёрт. А меня она тридцать лет вполне устраивала), то пылюки полный трюм (ну, тут она где-то права: не лазать же мне самому, или не заставлять Мать манипуляторами вытирать и протирать всю эту хрень влажными тряпочками…), то мебель (какая, к дьяволу, у меня – мебель!) стоит не эстетично, и не соответствует фэншую…
С придирками и капризами, впрочем, справлялся легко. Говорил: «Да, да, дорогая! Скоро купим новую мойку, вот только до супермаркета долетим… Вытрем… Вымоем. Переставим. Но – потом как-нибудь. Сейчас я (типа) сильно занят! А ты пока напиши список, чего нам нужно докупить в ближайшем порту…»
Но миниуборщика пришлось-таки извлечь из ангара, починить (ну, это-то пришлось сделать Матери!) и запустить. Пока он пылесосил и оттирал застарелые пятна машинного масла, меня так и плющило: по-моему, нет ничего более ненавистного мужскому слуху и более страшного испытания для терпения, чем гудение этого самого пылесоса…
На третий день, сидя опять в рубке, и приказав Иве снова сшить себе чего поприличней, чтобы одеть, я спросил о том, что серьёзно беспокоило с самого начала «полевых испытаний»:
