домой из школы, Грасиела молилась, чтобы он ушел. По непонятным причинам он внушал ей какой-то страх. Он всегда был с ней вежлив, никогда ничего не позволял себе по отношению к ней, однако одной мысли о нем было достаточно, чтобы привести ее в дрожь.
Его отношение к матери было несколько иным. Большую часть времени Мавр проводил во флигеле за бутылкой. Он забирал у Долорес все заработанные ею деньги. Часто ночью Грасиела слышала, как он бил мать, и утром Долорес появлялась с синяком под глазом или с рассеченной губой.
– Зачем он тебе нужен, мама? – спрашивала Грасиела.
– Тебе не понять, – угрюмо отвечала мать. – Он настоящий мужчина, не такой коротышка, как другие. И он знает, что нужно женщине. – Затем, кокетливо поправив рукой волосы, она добавляла: – Кроме того, он безумно меня любит.
Грасиела не верила этому. Она знала, что Мавр просто пользуется ее матерью, но не осмеливалась возражать. Она слишком боялась гнева матери, потому что, когда Долорес Пиньеро выходила из себя, ею овладевало нечто вроде безумия. Она как-то гонялась за Грасиелой с кухонным ножом лишь из-за того, что девочка осмелилась приготовить чай для одного из «дядей».
Ранним воскресным утром Грасиела стала собираться в церковь. Мать ушла еще раньше, отнести готовые платья. Когда Грасиела скинула с себя ночную рубашку, занавеска отодвинулась и появился Мавр. Он был голый.
– Где твоя мать, красавица?
– Мама ушла рано. Ей надо разнести заказы.
Мавр разглядывал обнаженное тело Грасиелы.
– Ты и впрямь красавица, – ласково сказал он.
Грасиела почувствовала, как ее лицо вспыхнуло. Она знала, что ей следовало делать. Ей надо было прикрыть свою наготу, надеть блузку, юбку и уйти. Но она стояла и не могла сдвинуться с места. Она смотрела, как его мужская плоть начала увеличиваться и расти прямо на ее глазах. Она слышала, как в ее ушах звучат голоса: «Быстрее… глубже!»
Она чувствовала, что чуть не падает в обморок.
– Ты еще совсем ребенок, – хрипло сказал Мавр. – Одевайся и уходи.
Неожиданно для себя Грасиела пошла. Пошла к нему. Протянув руки, она обняла его за талию и ощутила его напряженное тело.
– Нет, – простонала она. – Я не ребенок.
Последовавшая за этим боль была ни с чем не сравнима. Она была мучительной, невыносимой и вместе с тем пьянящей, прекрасной. Крепко обхватив Мавра обеими руками, она кричала в экстазе, испытывая оргазм за оргазмом. «Так вот что это за тайна», – думала Грасиела. Как чудесно было узнать наконец тайну мироздания, стать частью самой жизни, узнать радость настоящую и вечную!
– Чем это вы здесь занимаетесь? – раздался визг Долорес Пиньеро, и в ту же секунду все словно замерло, застыло во времени. Она стояла возле кровати, глядя на свою дочь и Мавра.
Онемевшая от ужаса Грасиела посмотрела на мать. В глазах Долорес была безумная ярость.
– Ах ты сука! – взвизгнула она. – Ты мерзкая тварь!
– Мама, прошу тебя…
Схватив тяжелую железную пепельницу, стоявшую
