девушка. – Моя Судьба – в музыке. Со мной рядом будет только тот, кто поймет это. И потом, меня непросто любить, Вы же знаете…
– Почему? Ты же у нас такая красавица! – Валерия Павловна улыбнулась, дотронувшись пальцами до тонкого, нервно пульсирующего запястья девуш-ки.
– Нет, при чем здесь это? Я знаю, что я – не урод! – Наташа тоже открыто, обезоруживающе улыбнулась. Улыбка эта, тихо вспыхнувшей, летней зарни-цей осветила все ее лицо, даже и невидящие, глубокие впадины глаз, слепо распахнутых куда – то вдаль. И тут же погасла. – Не в этом дело. Меня просто нельзя предавать. Со мною рядом нужно быть сильнее всех своих мелких страстей. А таких людей сейчас мало. Вот и Лилькина мать – не исключение!
– Многие из нас слабы. Мы ведь просто люди, а не Боги, пойми, Наташа. Любовь часто единственное, что есть в жизни человека настоящего. Как вспышка молнии она озаряет нас. И, теряя ее, мы часто теряем все, что со-ставляло некогда для нас смысл Бытия. Легко все судить, труднее – все по-нять, девочка моя! – Лицо Валерии Павловны стало задумчивым.
– Не скажите. Есть ведь вещи и поважнее любви на свете, – негромко вме-шался в разговор Антон Михайлович, до тех пор напряженно молчавший. – Дети, совесть, дело, которому служишь. Долг. Очень часто приходится вы-бирать между всем этим и просто – любовью. Это сложно. А мы часто делаем ошибочный выбор. И только гораздо позже постигаем, что любовь, это еще – не весь мир… – Антон Михайлович вздохнул, скользнув взглядом по фигуре Валерии Павловны. – Уже шесть, а дождь не прекращается, – Как бы некстати произнес он.
– А я – без зонта, и мне пора домой, – весело подхватила учительница и вмиг почему – то стала похожа на расшалившуюся девочку с грустными, взрослыми глазами – Вы меня не проводите?
– Я как раз и думаю над тем, что Вас нужно проводить, хотя бы до стоянки такси, – Антон Михайлович резко, пружинисто поднялся со стула. – Собирай-тесь, я перекурю пока.
– Папа, на лестнице холодно! – мягко возразила дочь. – Покурил бы в фор-точку. Мамы все равно нет.
– Мама такая же, как и ты – все моментально учует носом! – усмехнулся Антон Михайлович, – Да и неохота, чтобы ты кашляла, от этих моих тайных вылазок в форточку.
– Я не снежинка, не растаю. И потом, мне нравится, когда ты куришь. Я люблю запах сигарет. Валерия Павловна, завернуть Вам рулет? Пусть Артем попробует…
– Спасибо. Он у нас большой сладкоежка. Доволен будет. – Валерия Пав-ловна собрала чашки и блюдца в высокую пирамидку, донесла до белой ра-ковины, но как – то слишком поспешно уронила их внутрь. Они раскатились по глубокому эмалированному дну, жалобно дребезжа. Пальцы Валерии Павловны дрогнули. – Прости, сегодня я что – то неловкая такая. Устала, наверное! – Учительница попыталась неуклюже извиниться.
Девушка в ответ легонько вздернула подбородок вверх:
– Ничего.
