в вопросах управления страной и ведения приусадебного хозяйства, абсолютная компетентность в мире медицины и готовые ответы на вопросы «кто виноват?» и «кто дурак?». А как эти простые отзывчивые люди переживают удачи и неудачи своих соседей!!! Только черствые бессердечные циники, не разобравшись в эмоциях, сравнивают эти чувства либо с черной завистью, либо со злорадством. А эта эклектическая смесь наивности и хамства, как правило, ведущая к крутым поворотам в общении из-за неожиданно расставленных акцентов (правда, к счастью, не у всех)… А непрошибаемая уверенность в умственном превосходстве над всеми остальными! Пусть немного, чуть-чуть, но всё же убеждены, что хитрее. Другими словами, просто Клондайк неповторимых образов и персонажей.
Правда, иногда урбанизированные завистники обвиняют этих людей в излишней осторожности и медлительности. Жителям мегаполисов, по воле случая попадающим в небольшие города, зачастую кажется, что время здесь замедляет свой привычный ход, протекает утомительно медленно и скучно. Причем все заторможено настолько, что раздражает суетливого гостя с первых минут пребывания в провинции. Вялые, медленные автомобили, двигающиеся по узеньким улочкам. Неспешно переходящие дорогу пешеходы. Сотрудник госавтоинспекции, остановивший иногороднее авто, медленно, почти сонно подходит к водителю и только после огромной паузы представляется и излагает суть причины остановки. Что-нибудь совершенно банальное вроде «оказания информационной помощи» или совсем простое – «проверка документов». Дальнейшие действия стража дорожного порядка вообще выводят из себя даже самых терпеливых. Он долго рассматривает водительское удостоверение и техпаспорт автомобиля, шевеля губами, словно читает по слогам, как первоклассник, после этого переходит к процессу визуализации (представления водителем лица для осмотра) и идентификации (сравнительного анализа лица и фотографии). Удовлетворившись только с третьего раза, возвращает, наконец, документы, но делает это медленно, как официант, подающий кушанья; в конце концов, берет под козырек и еще долго желает счастливого пути. Бесконечно длинной кажется пауза между желтым и зеленым цветом светофора. И именно в этот промежуток времени привыкшие к сумасшедшему ритму приезжие гости нервно подают сигнал клаксоном автомобиля стоящим спереди нерасторопным аборигенам. Впрочем, это не производит никакого впечатления на горожан: те еще долго продолжают оставаться на месте, словно для начала движения им надо натянуть парус и поднять якорь! Даже сидящие на ветках воробьи чирикают как-то протяжно и вяло, совсем не так, как это делают их пернатые собратья в больших городах.
Все это, конечно, отголоски подлых инсинуаций жалкой кучки чванливых столичных жителей, выдающих движение в автомобильной тянучке или стояние в автомобильной пробке за неистовый ритм жизни. Им не понять всю красоту и прелесть «пасторального рая», так часто воспеваемого поэтами, этой обители добра и спокойствия.
Только в таком месте могла произойти история, описанная ниже, с людьми, привыкшими легко доверять незнакомцам.
Где-то после полудня на летнюю террасу маленького кафе со странным названием «Сахарница» уверенно зашла компания мужчин. На выражении их лиц оставил след только что принятый в изрядной дозе алкоголь, но, как говорят в народе, «показалось мало». Хотя в последние пару месяцев постоянные посетители частенько видели их здесь в одно и то же время абсолютно трезвыми. Ребята всегда заказывали чай с маленький тортом или пирожными, ели-пили с суровым видом – и уходили… Пара крепких высоких парней внешне очень напоминала мультяшных персонажей «Двое из ларца, одинаковых с лица». Чуть впереди шел невысокий кареглазый брюнет с рыскающим взглядом.
Отсутствие свободных мест вовсе не смутило зашедших. Они уверенно подошли к столику, за которым беседовали две дамы среднего возраста.
– Прошу прощения, – вежливо начал невысокий. – Нам очень неприятно нарушать вашу идиллию, но не могли бы вы разрешить мне и моим коллегам занять краешек вашего стола в связи с наличием полного отсутствия свободных?
После сказанного он тут же, не дожидаясь ответа, расположился возле изумленных барышень, жестом руки предлагая своим товарищам сделать то же самое. Последние ничтоже сумняся тут же плюхнулись в свободные кресла.
– Константин Сергеевич Станиславский, – негромко, но с определенной долей патетики, представил себя кареглазый брюнет. – А это мои коллеги Немирович и Данченко.
Назвав имена известных театральных деятелей прошлого, молодой человек ожидал услышать нечто вроде: «О! Кажется, я что-то слыхала о таких», – но получил неожиданное продолжение.
– Майя Плисецкая, – с легкой неприязнью заявила та, что оказалась ближе к «Станиславскому». Потом, указав на соседку легким движением головы, представила и ее: – Галина Уланова. Невежд, считающих себя слишком умными, не терпим с детства!
Теперь изумленным стало лицо «Станиславского». Такую осведомленность в истории театра и балета он не ожидал встретить. В последних словах «Плисецкой» был явный намек на то, что она знает:
