в среде драчливых головорезов в коричневых рубашках, которые отпугивали местное население от движения, и завоевать столицу Германии для национал-социалистов. Берлин считался «красным», поскольку большинство избирателей в этом городе составляли социалисты и коммунисты. И Геббельс, которому только что исполнилось двадцать девять лет и который, начав с нуля, всего за год с небольшим превратился в одну из знаменитостей нацистской партии, бесстрашно приступил к исполнению своих обязанностей в этом великом Вавилоне.
Годы, бедные политическими событиями, были для Гитлера, как он потом рассказывал, по-настоящему счастливейшим периодом. Выступать с речами он пока не мог – запрет действовал до 1927 года, оставалось только работать над завершением книги «Майн кампф» и размышлять о будущем нацистской партии и собственном будущем. Большую часть времени он проводил в Баварских Альпах, в местечке Оберзальцберг, возвышавшемся над селением Берхтесгаден. Рай для отдыха и развлечений.
Монологи Гитлера в его ставке во время войны, когда он поздно вечером мог рассеяться в кругу старых товарищей по партии и верных секретарей, предавшись воспоминаниям о былых временах, полны ностальгических рассуждений о том, как много для него значила отшельническая жизнь в горах – единственном месте, где он создал себе подобие домашнего очага. «Да, – воскликнул он в одной из таких бесед в ночь на 17 января 1942 года, – с Оберзальцбергом меня многое связывает. Много там родилось идей. То были счастливейшие дни моей жизни… Там родились и созрели все мои великие замыслы. И было много часов досуга, много очаровательных друзей».
В первые три года по освобождении из тюрьмы Гитлер проживал в разных гостиницах в Оберзальцберге, о чем и рассказывал в ту зимнюю ночь 1942 года. Потом перебрался в «Дойче хаус», где прожил без малого два года. За это время он кончил диктовать «Майн кампф».
По словам Гитлера, он и его партийные друзья любили посещать «Драймедерльхаус», где можно было встретить хорошеньких девушек. «Это доставляло мне огромное удовольствие, – вспоминал он. – Особенно одна из них – настоящая красавица».
Он вспоминал: «В этот период я знал многих женщин. Некоторые чувствовали привязанность ко мне. Почему же тогда я не женился? Чтобы оставить жену одну? Ведь за малейший проступок я мог снова угодить на шесть месяцев за решетку. Потому я и не позволял себе пользоваться случаями, которые мне представлялись». Опасение Гитлера, что он может снова оказаться в тюрьме или быть высланным за пределы страны, не лишено оснований: он по-прежнему находился на положении освобожденного под честное слово. Он и Оберзальцберг-то избрал своим прибежищем отчасти из-за его близости к австрийской границе: в любой момент можно было перебраться на ту сторону и избежать ареста немецкой полицией.
Но возвращаться в Австрию добровольно или в принудительном порядке значило расстроить планы на будущее.
