в свою очередь, определяется сменой возрастов этноса. Для наших целей важна не та или иная система отсчета, а различие в понятиях прошедшего, настоящего и будущего.
Когда этническая общность вступает в первый творческий период своего становления, ведущая часть ее населения, толкающая всю систему по пути этнического развития, накапливает материальные и идейные ценности. Это накопление в области этики становится «императивом» и в отношении времени трансформируется в ощущение, которое можно назвать «пассеизм». Смысл его в том, что каждый активный строитель этнической целостности чувствует себя продолжателем линии предков, к которой он что-то прибавляет: еще одна победа, еще одно здание, еще одна рукопись, еще один выкованный меч. Это «еще» говорит о том, что прошлое не ушло, оно в человеке, и поэтому к нему стоит прибавлять нечто новое, ибо тем самым прошлое, накапливаясь, продвигается вперед. Каждая прожитая минута воспринимается как приращение к существующему прошлому (Passé existense).
Результатом такого восприятия времени являются подвиги героев, добровольно отдававших жизнь за отечество: спартанского василевса Леонида в Фермопилах, консула Аттилия Регула в Карфагене, Роланда в Ронсевальском ущелье, причем это равно касается исторического бретонского маркграфа и литературного героя «Песни о Роланде». Такими же были богатыри-монахи Пересвет и Ослябя, послушники Сергия Радонежского, погибшие на Куликовом поле, и кераитский богатырь Хадах-Баатур, отвлекший на себя воинов Чингиса, чтобы дать скрыться «своему природному хану» [123, с. 140]. Европейцы этого склада воздвигли готические соборы, не увековечив своих имен, индусы вырезали дивные статуи в пещерных храмах, египтяне построили усыпальницы, полинезийцы открыли для своих соотечественников Америку и привезли на острова кумару (сладкий картофель). Для них характерно отсутствие личной заинтересованности. Они как будто любили свое дело больше себя. Но это не альтруизм: предмет их любви был в них самих, хотя и не только в них. Они чувствовали себя наследниками не только великих традиций, а частицами оных и, отдавая ради этих традиций милую жизнь, быстро, как воины, или медленно, как зодчие, они поступали согласно своему нервно-психофизическому складу, определявшему вектор и характер их деятельности. Люди этого склада встречаются во все эпохи, но в начальных стадиях этногенеза их несколько больше. Как только процентное содержание их уменьшается, наступает время, которое мы привыкли называть «расцветом», но правильнее было бы сказать «разбазаривание».
На место пассеизма приходит актуализм. Люди этого склада забывают прошлое и не хотят знать будущего. Они хотят жить сейчас и для себя. Они мужественны, энергичны, талантливы, но то, что они делают, они делают ради себя. Они тоже совершают подвиги, но ради собственной алчности, ищут высокого положения, чтобы насладиться своей властью, ибо для них реально только настоящее, под которым неизбежно понимается свое, личное. Таковы в Риме – Гай Марий
