закончила за него.
– Вот су… зараза белобрысая! – не сдержался гремлин, что все это время, оперевшись плечом о стену, следил за нашим разговором. – Что, прям так и сказала?
– Ну, не прям так. Но по факту она запретила мне выезжать из замка. А это равносильно тому, чтобы отказаться от брата… Так что… Пришлось ее послать. Со всей ее семейкой, договором и помолвкой.
Вот, значит, как. Попыталась подрезать крылышки нашему фениксу. А ему это не понравилось. Да еще и братские чувства задела.
– И правильно сделал, – поддержал друга рыжик. – А я сразу говорил, тебе эта фифа с четвертым размером весь мозг вынесет, коли что не по ее будет.
– Если б все было так просто. – Фауст поднялся одним плавным текучим движением и запустил руку в волосы. Взад-вперед прошелся по комнате. – Мы были помолвлены почти два года, и наши семьи уже успели начать совместные раскопки. Теперь же, по договору, все эти разработки перейдут к роду де Виньяж. А туда, помимо средств, еще и уйма сил была угрохана. Отец лично несколько раз выезжал к шахтам. Планы составлял, следил за работами. Качество жилы оценивал. Да и я бывал. – Фауст махнул рукой. – Все коту под хвост. А еще с матерью поссорился…
– Почему? – искренне удивилась я.
– Так они вроде как подругами были. А тут такая неожиданность. Матушка расстроилась сильно.
Н-да. Ну и матушка. Для нее что, фальшивая женская дружба важнее счастья сына? Да не может быть такого!
– А ты ей рассказал? Что она того… и по мальчикам, и по девочкам.
Гремлин присвистнул.
– Ого!
Блондин кивнул.
– Лично застукал. И да, матери пришлось рассказать. Но от этого только хуже стало. Обиделась, что я раньше ей ничего не говорил. Что скрывал. Я ж как лучше хотел, чтобы не волновалась. Да и понимал, что этот брак нам нужен. А получилось, что отдалился и, по ее словам, родной матери не доверяю. На отца тоже взъелась.
– Так ты из-за мамы расстроен? – подала голосок я, а внутри распускалась робкая надежда, что это единственная причина плохого настроения феникса.
– Ну разумеется! – как-то чересчур эмоционально отреагировал мужчина. – Не из-за этой же стервы мне расстраиваться.
Кажется, я начала глупо улыбаться. И внутри так хорошо стало, так тепло. И сомнения все исчезли. И понимание пришло, что теперь между нами еще на одну преграду меньше, чем раньше. Ненаглядный-то мой теперь свободен. Вот совсем. Брать, что ль, пока тепленький?
Эх… были б мы сейчас наедине…
– Ладно. Не расстраивайся, – попытался поддержать приятеля гремлин. – С матушкой помиритесь. Никуда не денется. А богатство – это все наживное. Счастья на него не купишь. Да и вообще, кому оно нужно?
– Ага, не нужно, вот совсем, – язвительно отозвался Фауст. Кажется, к нему возвращалось прежнее язвительно-шутливое настроение. – То-то вся ваша братия так дорого берет за свои услуги. Сам-то за бесплатно поработать на кого-нибудь не хочешь?
– Ну…
