заявляете, что Инна вам угрожала?
– Ничего я не заявляю. Вы меня запутали, у меня башка трещит! – Мальцев закрыл лицо руками.
– Когда вы ушли, в квартире оставался ваш брат, а жены не было?
– Ну да! Да!
– И она не знала, что Антон находится в вашей квартире?
– Не верите мне, спросите у нее. Что она говорит? Что там произошло, черт возьми?
– Успокойтесь, Дмитрий Николаевич. На сегодня мы закончим беседу, но вы мне еще понадобитесь. Прошу из города никуда не уезжать.
– Я понимаю.
– Вот и хорошо. Завтра явитесь на опознание по следующему адресу…
Петелина оформила протокол допроса и дала его Мальцеву на подпись. Ее смутил довольный блеск в его глазах. Что его так радует? То, что неприятная процедура завершилась? Или он ее в чем-то обманул?
Когда Мальцев расслабился и собрался уходить, Елена задала ему последний вопрос. Это был своеобразный контрольный выстрел.
– Дмитрий Николаевич, опишите, пожалуйста, проводницу поезда Москва – Петербург.
Мальцев смутился и ответил не сразу.
– Проводницу? Я что, обязан ее помнить?
Теперь в его глазах Елена заметила тревогу. Она всегда больше следила за эмоциями допрашиваемых, чем за их словами. Лжец заранее готовит нужные фразы, и сбить его трудно. А вот эмоции порой выдают истину.
– Хотя бы возраст, фигуру. Или в вашем вагоне проводником был мужчина?
– Женщина! Больше ничего не помню! – озлобился Мальцев. – Я могу идти?
– Идите, раз не помните.
На пороге кабинета Мальцев обернулся и просиял.
– Вспомнил. У проводницы был синяк. Она его замазала, но он все равно был заметен.
Контрольный выстрел просвистел мимо. Мальцев говорил правду. У следователя осталась единственная подозреваемая в убийстве.
9
Елена Петелина не могла избавиться от тяжелого впечатления после бесплодного допроса Инны Мальцевой. Ни на один вопрос подозреваемая в убийстве, совершенном с особой жестокостью, не ответила. Она замкнулась и мучительно наблюдала за следователем, словно та была диктором на экране телевизора, говорящим на непонятном языке. Где были мысли Инны, о чем она думала, почему не пыталась оправдаться? Только однажды ее сжатые губы неуловимо дрогнули в неком подобии улыбки – это была реакция на вопрос о фотографии маленькой девочки. Елена уцепилась за эту соломинку, но как ни старалась, так ничего и не добилась.
В дверь деликатно постучали. Елена Павловна отвернулась от окна, машинально одернула мундир, поправила прическу. На пороге кабинета стоял начинающий полнеть сорокапятилетний мужчина в длинном плаще, шейном платке и крупных очках в тяжелой оправе.
– Аркадий Борисович Красин, психиатр, – представился человек, чья подпись стояла на рецепте Инны Мальцевой. – Вызывали?
– Заходите, Аркадий Борисович.
Психиатр заметил вешалку, снял плащ и остался в твидовом
