маленькая, чтобы прикрывать тебе спину?
Перед ним возник образ: Миа укладывает Дюпри на асфальт.
– Она справится.
Лорен внимательно наблюдала за ним.
– Очевидно, она произвела на тебя впечатление.
– Лорен, она мой напарник. Это все.
– Это все, – передразнила она. – У меня больше не будет племянниц и племянников.
У него отвисла челюсть.
– Что? А с чего ты вообще взяла, что они у тебя появятся? – Он покачал головой. – Рожай собственных детей. Только не я. Увольте. Я слишком старый.
– Ничего ты не старый. Ты просто ведешь себя как старик. Когда ты в последний раз ходил на настоящее свидание? А не на встречу с учительницей Бет или к стоматологу.
– Спасибо за напоминание. Нужно записаться на удаление зубного камня.
Ее кулак вылетел из мыльной пены и врезался ему в руку.
– Я серьезно.
Он потер ушибленное место.
– Ой! Сегодня вечером ты так и норовишь меня ударить.
– Это потому, что ты меня постоянно злишь. Когда, Рид? Когда ты в последний раз ходил на свидание?
На которое он ходил с удовольствием? Шестнадцать лет назад, когда он пригласил Кристину на кофе после урока классической поэзии, которого он боялся до того самого вечера, как познакомился с ней. Потом она читала ему свои стихи, ему одному, и он влюбился в нее в то же мгновение.
– Лорен, я устал. У меня был тяжелый день. Оставь меня в покое.
Но она не сдавалась.
– Ты не ходил на свидание с тех пор… Да, с Рождества три года назад.
Он вздрогнул.
– Не напоминай. Бет ее ненавидела.
«И я тоже».
– Поддержка Бет важна. Но ты молодой мужчина. Со дня на день Бет окончательно вырастет, и ты останешься один. – Уголки ее рта поползли вниз. – Я совершенно не желаю тебе одиночества.
Ее слова шокировали его: образ Бет – взрослой, уходящей от отца – показался ему слишком реальным. Но Лорен не хотела обидеть его – она хотела помочь. И потому Рид проглотил уже готовый сорваться с языка совет не лезть не в свое дело и поцеловал сестру в макушку.
– Лорен, такая жизнь мне нравится. Купи Бет джинсы, в которых она не выглядела бы на двадцать пять, хорошо?
И он ушел, чувствуя, как ее свирепый взгляд буравит ему спину.
Он поднялся на второй этаж, и из‑за дверей комнаты дочери его ударила по ушам какофония музыки. «Наверное, – решил он, – как и все остальное, это часть ее взросления». Но он все равно жалел, что взросление происходит так быстро. Он постучал в дверь.
– Бет!
Музыка резко смолкла, раздалось тявканье щенка.
– Что?
– Я хотел бы поговорить с тобой, милая.
Дверь приоткрылась, и в щель высунулись две головы, одна над другой:
