карт. Все это указано там, в грамоте, – и он показал на бумагу, свернутую в трубочку в шкатулке.
– Ну что ж, счастливо, – сказал эмир и пошел из воды.
Лодка вновь пошла к кораблю и вскоре была опять нагружена и отправлена к берегу.
Теперь над ней виднелись какие-то сундуки, тючные перевязи и прочие предметы подобных путешествий.
Все это мигом сгрузилось и разошлось по каравану. Определить где, что лежало было просто невозможно.
Поэтому, эмир только распорядился о скорейшей перегрузке и соблюдении дисциплины.
Он вызвал начальника отряда сопровождения и приказал.
– Сазиф, ты пойдешь в стороне от меня, метрах в пятистах с третьей частью отряда. Одну часть возьму я и пойду впереди, а сзади – твой помощник. В случае чего, ты сразу стреляй безо всякого.
Тот, молча выслушав, кивнул головой, и хотел уже было уйти, когда вдруг эмир сказал:
– А почему я не вижу Эдгара, моего ставленника в твоем отряде?
– Он заболел, – с явной неохотой отозвался начальник охраны, – и не смог ехать даже в повозке.
– А, что с ним такое? – заинтересовался вдруг Абдах.
– То же, что и прежде, – ответил Сазиф и, круто развернув коня, поскакал прочь.
Это обозначало лишь одно, что его бывший ученик и ставленник в среде охраны мертв.
«Кому-то неугодно видеть меня во главе Дивана, – подумал про себя эмир, – и, наверное, моя ссора с султаном тоже неспроста».
Уже четвертый человек пал неизвестно от чего в ближайшей охране султана. Кто-то хотел подобраться поближе к его ложе или вообще что-то изменить.
«Надо по приезду во всем разобраться, – подумал эмир, – и навести должный порядок в самих султанских хоромах. Что-то здесь не чисто…»
А в это время женщина с ребенком на руках сидела в небольшой, но довольно удобной повозке под навесом из обшитого золотом сукна.
Лицо ее скрывала паранджа в виде ярко-убранного тюрбана на голове с не длинной и достаточно темной вуальной прядью.
На руках беззаботно спал младенец. Личико его было смугловатое, но все же несколько отличалось от других лиц, повсюду его окружавших.
Мать без устали колыхала малыша на руках, лишь изредка поднимая голову и всматриваясь в незнакомые лица всадников.
Ее со всех сторон окружала охрана. То были воины, бывавшие в лихих сражениях и не знающие слово усталость.
Их лица, словно маски, были молчаливо недвижимы и скрывали всю нутрь их переживаний.
Вооружены они были кривыми саблями, которые называли ятаганами, ножами и не длинными ружьями, на подобии русских фузей.
Колонна, наконец, сформировалась и по сигналу эмира тронулась. Весь поток растянулся более чем на тысячу метров и Абдах обеспокоенно смотрел по сторонам.
«Охрана охраной, – думал он, – а самому глаз спускать нельзя».
Он поискал
