и к британской администрации никакого отношения не имел. Родсу за провал тоже досталось на орехи – он был смещен с поста премьера колонии, который перешел к Альфреду Милнеру – человеку совершенно другого склада (к промышленности и финансам отношения не имел, в прошлом был журналистом – прим. авт.), но весьма схожих взглядов. Чемберлена же просто пожурили – член кабинета министров, как-никак.
Британская общественность, однако, с воодушевлением приняла весть о рейде отряда Джеймсона. Редьярд Киплинг даже посвятил ему одно из своих самых известных стихотворений – «Если». «И если будешь мерить расстоянье секундами, пускаясь в дальний бег, – Земля – твое, мой мальчик, достоянье! И более того, ты – человек!» – эти строчки во многом стали отражением взгляда английского общества на те события. Далекую африканскую землю считали своим достоянием все без исключения – от булочника до премьер-министра. «От Кейптауна до Каира», говаривал уже знакомый нам Сесил Родс, подразумевая, что именно в этих границах должна располагаться «британская» Африка. Ему словно вторил Артур Конан-Дойль: «В нашем обширном собрании стран, пожалуй, нет другой страны, права Британии на которую были бы так же неоспоримы, как на эту. Мы владеем ею на двух основаниях – по праву завоевания и по праву покупки». И это отнюдь не были слова безумцев, грезивших о власти. Это было типичное мировоззрение англичан викторианской эпохи – эпохи, когда Британская империя достигла пика своего могущества, став сверхдержавой того времени. Естественно, эти успехи не могли не влиять на общественное мнение, где укоренялась идея о том, что Британия имеет несомненно больше прав в вопросах мироустройства, чем прочие государства и народы. Квинтэссенцией такой модели мышления могут стать слова все того же министра по делам колоний Чемберлена, заявившего: «Во-первых, я верую в Британскую Империю, во-вторых, я верю в британскую расу. Я верю, что британцы – величайшая из имперских рас, какие когда-нибудь знавал мир».
Британская элита раскололась – одни требовали силового вмешательства, а другие, в том числе и тогдашний премьер-министр страны лорд Солсбери, были настроены более скептически. Они полагали, что лучше оставить ойтлендеров самих разбираться со своими правами, чем начинать полномасштабную войну, легкая победа в которой представлялась очевидной отнюдь не всем. Вот что, например, писал русский юмористический журнал «Стрекоза» незадолго до войны, цитируя мнение члена Палаты лордов:
«Многие предсказывают, что у Джона Буля (собирательный образ типичного англичанина, некий аналог „русского Ивана“ – прим. авт.) вытянется физиономия, когда ему к концу предстоящей кампании будет представлен счёт для погашения. Так думают даже некоторые из англичан. … По крайнему разумению и глубокому убеждению сэра Бриддена, нынешняя война с боэрами будет для англичан самой тяжёлой из всех,
