отражавшимся на побледневшем и враз осунувшемся лице.
– Полетели, – кивнула она.
Чудовище взмахнуло крыльями размером с крестьянский огород.
– А послушай, Змея, – вдруг пришел в голову царевне неожиданный вопрос. – У тебя имя какое-нибудь есть? Как тебя звать-то?
Крылья замерли. Головы переглянулись, и одна из них, потупившись, ответила:
– Змиулания… Можно Лана…
– Серафима… Можно Сима, – вымученно улыбнувшись, еще раз представилась она. Конечно, «Сеня» ей нравилось больше, но так ее никто не называл, кроме Иванушки, и делить воспоминания о нем с первой встречной рептилией ей не хотелось.
Змиулания осторожно подняла ее и взмыла в воздух.
– Да ты не расстраивайся так, – пока одна голова прокладывала курс, две крайние склонились к ней. – Может, всё еще не так плохо. Может, он тебе еще понравится…
Последнее предположение даже в исполнении Змеи звучало фальшиво, как флейта из водосточной трубы.
– Как он хоть выглядит-то? – вздохнула Серафима.
– Х-хорошо выглядит, – несколько растерянно заверила ее правая голова. – Красивенький. Невысокий такой…
– Старенький, – сообщила левая голова.
– Тощенький… – подсказала правая голова.
– И блондин. Только лысый… – добавила левая голова.
– И одноглазый, – вспомнила правая.
– И по-твоему, это – красивенький?! – от изумления Серафима чуть не вывихнула свои собственные глаза, стараясь посмотреть одновременно в две пары змеиных очей, находящиеся по разные стороны от нее. – По-твоему, это – «хорошо выглядит»?!..
– Н-ну, д-да, – нерешительно подтвердила правая голова. – А что тебе конкретно в нем не нравится?
Царевна от такого вопроса даже ненадолго задумалась.
– Ну, во-первых, у него всего один глаз!..
– Зато зуба два, – тут же парировала левая голова.
– Что «во-вторых»? – спросила правая голова.
– Да нет… Какое уж тут «во-вторых»… – разговаривая, скорее, с собой, пожала истерично плечами Серафима. – Все в порядке. Красотулечка. Блондин. Два зуба – глаз один… Лысый, зато тощий…
Змиулания, похоже, обиделась:
– Что ты имеешь против лысых и тощих? Это несправедливо! Человек не может отвечать за то, как он выглядит!
Серафима хотела возразить, что у Змеи несколько устаревшие понятия о справедливости и здоровой пище, но решила сосредоточиться на первом пункте.
– Против просто лысых и тощих я ничего не имею! Ты бы видела моего отца! Но я имею против лысых и тощих, которые приказывают другим воровать для них людей! Кстати, почему ты это делаешь?
– Что – это? – уточнила Змиулания.
– Всё это! – обвиняюще возгласила царевна. – Меня украла!
