Последняя песнь соловья. Вячеслав Ястребинский

      Мне не понравилось, что я услышал. Издевается надо мной что ли, смеется? Я чувствую, как гнев закипает во мне. Чайник, который вот-вот зашипит, исторгнув из себя клубы пара. Но я пытаюсь сдержаться. Сжимаю кулаки. Смотрю в ее глаза. Темные-темные глаза, как у мышки. И мне противны они. В них отражается насмешка.

      – СМЕШНО ТЕБЕ, ДА?! – Я не выдерживаю. Взрываюсь громким криком. Чувствую, как кровь внутри шумит, подобно реке. Грозной полноводной реке. Я замахиваюсь на нее рукой. Она же что-то отворачивается, пытаясь закрыться от удара. На ее глазах я замечаю слезы. Понимаю, что не должен был срываться. Она ведь не может говорить, ей мешает кляп. И не смеется она надо мной, не издевается. Она боится, очень-очень боится. И мне даже жаль становится ее. Ведь сердце мое не бетонное и не железное. Я успокаиваюсь. Сажусь обратно на стул, который шатается и скрипит подо мной.

      – Прости, – говорю я ей, – я не должен был так себя вести. Мне, – я массирую голову, пытаясь прогнать последние капли гнева и вспомнить слово, – жаль, – завершаю я предложение.

      Она всхлипывает. Но я вижу, что слушать дальше уже готова. Вдыхаю спертый воздух. Облизываю губы и продолжаю.

      – Так вот, – говорю я, – к чему же я все это. Собираешь мозаику. Долго собираешь. День, два. Ведь картина большая. Остается чуть-чуть, и тут ты понимаешь, что детали не хватает. Начинаешь искать ее. Заглядываешь в коробку – пусто. Смотришь под кровать – пыль и паутина. Ничего.

      Слышно ветер. Сквозняк завывает этажом ниже.

      – Но в конечном итоге находишь ее под тумбочкой для телевизора. Или не находишь. Так вот и у меня в голове. Ты ведь понимаешь?

      Она ничего не мычит в ответ.

      – Я тебя спрашиваю, ты понимаешь? – Замахиваюсь и бью ее легонько ладошкой по щеке. Остается красный опечаток. След, который через мгновение уже исчезнет. Мои старания вознаграждаются, она начинает утвердительно кивать.