Четырнадцатилетняя Барбара была их единственным ребенком.
– Я знаю, это ужасно досадно, но ничего не поделаешь. Здесь сейчас полиция и вообще полный кавардак.
– Полиция? Что случилось? Что-нибудь ужасное?
– И да и нет, – сказал Октавиен. – Один человек застрелился.
– Господи! Кто-нибудь из знакомых?
– Нет, не волнуйся. Ты его не знаешь.
– Ну и то слава богу. Мне так тебя жаль, бедный ты мой. Барбара так расстроится, что тебя не будет сегодня.
– Знаю. Но завтра я появлюсь. У вас там все в порядке? Как мой гарем?
– Твой гарем ждет не дождется тебя!
– Рад слышать. Целую тебя, любимая, я еще позвоню вечером.
– Октавиен, ты ведь захватишь Дьюкейна?
– Конечно, он все равно не мог приехать раньше завтрашнего утра, я захвачу его.
– Прекрасно. Вилли жаждет увидеть его.
Октавиен улыбнулся:
– Это ты жаждешь увидеть его, правда, милая?
– Ну конечно, я хочу его увидеть! Он совершенно незаменимый человек.
– Ты получишь его, дорогая. Ты получишь все, что пожелаешь.
– Ты чу-удо!
2
– Все камни надо вынести в сад, – сказала Мэри Клоудир.
– Почему? – спросил Эдвард.
– Потому что камням место в саду.
– Почему? – спросила Генриетта.
Близнецам, Эдварду и Генриетте, было девять лет. Оба долговязые, белобрысые, оба с красивой волнистой копной волос – они были удивительно похожи.
– Это ведь не окаменелости. В них нет ничего особенного.
– Каждый камень – особенный, – сказал Эдвард.
– В метафизическом смысле это абсолютно верно. – Теодор Грей явился на кухню в своем старом халате в темно-коричневую клеточку.
– Метафизика и порядок в доме – вещи разные, – сказала Мэри.
– Где Пирс? – обратился Теодор к близнецам. Пирс был сыном Мэри Клоудир, ему исполнилось пятнадцать.
– Наверху, у Барби в комнате. Он украшает ее ракушками. Притащил туда целую тонну.
– О боже! – воскликнула Мэри.
Дом постепенно превращался в пляж. У детей в комнатах под ногами шуршал песок, хрустела галька и раздавленные ракушки, а также высохшие останки разнообразной морской флоры и фауны.
– Если Пирсу можно носить в дом ракушки, то, значит, мы можем держать в комнате камни, – рассудила Генриетта.
– Никто не разрешал Пирсу приносить ракушки, – сказала Мэри.
– Но никто ему и не запрещал, верно? – вставил Эдвард.
– Если бы я так отвечала старшим, когда была в вашем возрасте, меня бы отшлепали, – вмешалась экономка Мэри Кейзи. Все в доме звали ее по фамилии – Кейзи, чтобы не путать с Мэри Клоудир. Это звучало как кличка.
– Справедливо, но неприменимо, мог бы ответить Эдвард, –
