диктатуры. Этот анализ до сих пор считается классическим.
В 60-е годы революции снова привлекли внимание ученых, но лишь как одна из разновидностей массовых беспорядков – наряду с бунтами, крестьянскими войнами, восстаниями и другими проявлениями насилия. Великие революции как бы растворились в малых, революции вообще – в формах массового насилия. И это неудивительно. Если в 20-30-е годы наибольший интерес вызывали масштабные революционные события в России и Мексике, приход к власти фашистов в Германии, то в послевоенный период внимание переключается на потрясения в странах «третьего мира».
Одна из наиболее известных работ этого периода – книга Теда Роберта Гурра «Почему люди восстают». По его мнению, корни революций (как и других массовых беспорядков) нужно искать в психологии масс. Если люди чувствуют себя разочарованными в существующем политическом режиме, они начинают бунтовать. Гурр пользуется понятием «относительные лишения», противопоставляя их абсолютным. Не так важно, что реально происходит в обществе, как соотношение этого с ожиданиями людей. По мнению Джеймса Дэвиса, разделявшего те же подходы, условия для революции возникают, если период длительного экономического подъема, формирующего завышенные ожидания, сменяется резким спадом и ожидания оказываются обманутыми.
К этому же периоду относится и известная работа Самуэля Хантингтона «Политический порядок в меняющихся обществах». Хантингтон вводит понятия «западной» и «восточной» революции. Западная – та, которая развивается «по Бринтону»: начинается с кризиса государства, проходит через власть умеренных, радикализацию и термидор и заканчивается постреволюционной диктатурой. Образцом для «восточных» революций послужили герильи в странах «третьего мира»: для них характерен длительный период двоевластия, и лишь в конце происходит окончательное поражение «старого режима» и победа революционных сил. Хантингтону же принадлежит одно из самых широко используемых определений революции: «…быстрое, фундаментальное и насильственное изменение внутреннего положения страны, основных ценностей и мифов общества, его политических институтов, социальной структуры, лидерства и деятельности власти» (Huntington, 1968. Р. 264).
В это же время внимание ученых начинают привлекать конфликты между группами интересов, что позволяет не просто рассмотреть революцию как столкновение между различными социальными слоями общества, но и включить в анализ борьбу интересов в рамках каждого слоя. Ситуация многовластия, когда различные группы вступают в острый политический конфликт и способны мобилизовать ресурсы в свою поддержку, – так характеризует революцию, например, Чарльз Тилли.
В 70-е годы появляются исследования революций, построенные на совершенно иных принципах. Если раньше революции «растворялись» в других формах массовых беспорядков, то теперь, напротив, каждая из них становится предметом тщательного и скрупулезного анализа. Детально
