приводит факты биографии Радищева говорит о его учебе за границей, его дружбе с рано умершим Ф. В. Ушаковым, знакомстве с французской философией – Дидро, Руссо, Гельвеция. Характеристика Радищева очень своеобразна, противоречива. С одной стороны, он снижает его значение, утверждая, что не считает его великим человеком. Он преступник-фанатик, а книга его – посредственность. А с другой стороны, – Радищев – человек с необыкновенным духом, заблуждающийся, но действующий «с удивительным самоотвержением и с какой-то рыцарскою совестливостию». Здесь Пушкин как будто говорит о себе в молодости, с тогдашними его заблуждениями и высылками. Подобно самому Пушкину, Радищев «охотнее излагает, нежели опровергает доводы чистого атеизма». Как философа Пушкин отрицает Радищева, а из литературных произведений отмечает анализ «Телемахиды», «Осьмнадцатый век». Пушкин положительно оценивает поэмы Радищева, указывает на оригинальность характера «Бовы», юмор, но не видит в его произведениях народности, современного слога.
В мировоззрении Радищева Пушкин видит отражение французской философии XVIII века: «Скептицизм Вольтера, филантропию Руссо, политический цинизм Дидро и Реналя». Пушкин как бы забывает о философских пристрастиях Екатерины II, собственную объективную оценку Вольтера: ему нужно провести во что бы то ни стало свою работу о Радищеве через цензуру. Он недоволен тем, что своей книгой Радищев раздражает власти. Влияние Радищева ничтожно, хотя у него и есть несколько «благоразумных», «благонамеренных предположений», «тиснутых» в тайной типографии. И уж совсем в духе позднего Гоголя, периода его работы над «Выбранными местами…», он пишет, что лучше было бы дать правительству и «Умным помещикам» «способы к постепенному улучшению состояния крестьян». Работа Пушкина увидела свет лишь в 1841 году, спустя пять лет после смерти автора. Видимо, в связи с работой о Радищеве теперь уже о самом Пушкине можно сказать словами, направленными им в адрес Радищева, вернувшегося из ссылки, уже отнюдь не поклонником Робеспьера: «Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития».
В итоге этого рассмотрения можно с уверенностью сказать, что Пушкин не только знал, изучал русскую литературу, но и опирался на её достижения, включал её в качестве тематики и проблематики в свое творчество.
О русском театре Пушкин невысокого мнения. «У нас нет театра, – пишет он Вяземскому в феврале 1823 года, – опыты Озерова ознаменованы поэтическим слогом – и то неточным и заржавым; впрочем, где он не следовал жеманным правилам французского театра? Знаю, за что полагаешь его поэтом романтическим: за мечтательный монолог Фингала – нет? Песням никогда надгробным я не внемлю, но вся трагедия написана по всем правилам парнасского православия; а романтический трагик принимает за правило одно вдохновение…» Поэтом Вяземский назвал Озерова в предисловии к собранию его сочинений, изданному через год после смерти Озерова в 1817 году. Пушкин в письме не совсем верно цитирует трагедию В. А. Озерова «Фингал».
В
