будто пропал.
Звякнули у кого-то удила. Сача Беки зашипел от злости, погрозил кнутом кому-то из своих.
– Что-то они примолкли, – подозрительно сказал Тайчу. – Слышите?
Внизу и вправду будто стихли голоса.
– Заметили! – тут же заволновался Сача Беки и вдруг хлестнул своего коня. – Пошли, пока они не опомнились! – еще раз хлестнул заплясавшего под ним коня и, поворачивая злое лицо к отряду, заорал во все горло. – Хурай![14].
– Хурай!!! – разноголосым эхом откликнулись всадники.
С протяжным воем понеслись все вниз по ровному склону. Тэмуджин не хотел начинать без второго отряда, но не успел остановить всполошившегося Сача Беки, да и ничего другого не мог придумать. Поддавая стременами в бока своего жеребца, он мчался среди первых.
Сониды, все-таки, не ждали их: услышав боевой клич и топот копыт, они какое-то время растерянно стояли на месте, глядя на наступающих киятов. Расстояние до них стремительно сокращалось. Но вот они, опомнившись, заорали во все голоса, сбиваясь к середине, послышались ругань и призывные крики вожаков.
Тэмуджин еще раз оглянулся налево, на холмах было пусто. «Зря поторопились, – запоздало промелькнула мысль. – Сейчас они увидят, сколько нас всего, сомнут, затопчут…»
И уже подскакивая к ближней кучке сонидов, изготовившихся к драке, он с облегчением услышал откуда-то со стороны далекое:
– Хурай!
Тэмуджин бился расчетливо. Давно у него не было в драках того беспамятства, когда он, не видя ничего вокруг, лихорадочно лупил куда попало, по коню или по всаднику. Под левым рукавом у него к локтю была прикреплена березовая дощечка на толстом войлоке, и он смело прикрывался рукой от удара, как щитом, а сам, приберегая силы, выжидал, когда можно будет бить наверняка. Он уже свалил одного хитрым ударом по шее, когда подоспели Унгур с Хучаром.
Сониды, теснимые с двух сторон, заметно обмякли, начали отступать. Почувствовав свою силу, кияты поддали сильнее. Оскаленные лица под светом луны, тени всадников на бледной земле, отчаянно машущие руки, свист прутьев, дикие крики от боли, ярости и страха, топот и ржание лошадей – все смешалось в бурлящем водовороте, черным варевом перекипало в низине между тремя курганами. Уже метались кони без седоков, прорывались из тесной толчеи, мешали дерущимся.
Сониды, наконец, не выдержав, повернули коней. Сначала крайние, а потом и всей толпой, они хлынули в сторону, проламываясь сквозь ряды и, беспощадно нахлестывая своих лошадей, в бешеной скачке понеслись прочь. Кияты с победными криками устремились за ними. Они уже вольно, со всего маха, обрушивали удары по головам и спинам удиравших, сбивали их с седел.
Тэмуджин придержал рвавшегося в погоню жеребца и коротким галопом скакал следом за удаляющейся за соседний холм толпой. Он видел, как двое парней из его отряда нагнали одного сонида и, зажав с обеих сторон, по очереди били его прутами по спине. Удары были сильные, но сонид, пригнувшись к гриве, прикрывая одной рукой голову, все еще держался в седле,
Хурай – боевой клич монголов. Во времена Золотой Орды был перенят русскими дружинниками и ныне существует как «ура».
