проживали его мать и брат, Леонидас, две незамужние сестры, целая армия слуг – Вилла Маракайос не была милым домиком с крышей из красной черепицы и деревянными крашеными ставнями, как наивно представляла себе она. Это был целый комплекс, город, индустриальное поселение. И когда Линдсей вышла из лимузина, яркий солнечный свет не оставил шансов ее надеждам на укромный уголок – взоры всех жителей этого комплекса устремились на нее.
И она вспомнила свой давний кошмар.
Перед виллой стояли все: родные, друзья, персонал, работающий на предприятии, и прислуга. Все они смотрели на нее, некоторые перешептывались и даже показывали на нее пальцем – у Линдсей захватило дух. Муж, поддерживая за локоть, подвел ее ближе, и на нее нахлынула волна паники, грудь словно сдавило обручем – она не испытывала ничего подобного уже давно, с самого детства. Но сейчас самые страшные воспоминания нахлынули на Линдсей, окутывая ее ужасом. Мать тогда тоже подталкивала ее в комнату, где сидели ее коллеги-ученые, и говорила: «Ну же, Линдсей, прочитай нам что-нибудь».
Иногда ей удавалось вспомнить какие-то строки из стихотворения, которое мать заставляла учить, а иногда память подводила – и тогда, недовольно сжав губы, мать выпроваживала ее из комнаты. Однажды она точно так же выпроводила дочь из своей жизни, сказав: «Я разочарована в тебе». Тогда, стоя в ослепительном солнечном свете и ощущая на себе взгляды всех присутствующих, Линдсей вдруг вспомнила это все, испугалась – и упала в обморок.
Пришла в себя она уже в доме, лежа на диване, на лбу ее лежал влажный платок, а рядом улыбалась женщина с белыми волосами и добрым взглядом.
– Это все солнце, – произнесла она, прижимая платок ко лбу девушки. – Здесь, в горах, оно просто беспощадно.
– Да, – прошептала Линдсей. – Солнце.
И сейчас, пройдя таможню и получив багаж, она села на место пассажира в массивном внедорожнике и подумала: «Интересно, Антониос помнит, что произошло?» Тогда он поверил матери, приписав обморок беспощадному горному солнцу, а Линдсей была слишком перепугана, чтобы рассказать, что было на самом деле.
А сейчас ей предстоит вновь предстать перед всей семьей мужа – уже через три часа.
Они выехали из Афин, прорвавшись сквозь утренние пробки, и устремились на север по автомагистрали к Амфиссе – ближайшему городу к вилле Антониоса.
– Антониос, – хрипло произнесла она, и муж скосил на нее глаза, не отрываясь от дороги.
– В чем дело?
Главное – дышать ровно.
– Может быть… можно приехать на виллу тихо, без излишней суеты? Я имею в виду, чтобы никто не ждал нас…
Линдсей заставляла себя повторять мерные вздохи, пока сердце не перестало биться так быстро.
– Но главное в том, – заметил Антониос, – что люди должны видеть тебя, а ты – их, мы для того туда и едем. Никто ведь не подозревает, что в наших отношениях что-то не так, Линдсей.
Конец ознакомительного фрагмента.
