справочник по ресторанам относил его к десятке лучших – ему был присвоен рейтинг девятнадцать из двадцати возможных баллов. Совершенно очевидно, что он также был самым дорогим из всех ресторанов, в которых Беннетт ужинал последние несколько лет. Теперь он был даже рад, что не перекусил по дороге.
При мысли об ужине Беннетт вспомнил о своей домашней работе – надо было хорошенько натренировать руку, чтобы изящно и точно повторять все взлеты и выверты причудливой росписи По. Он дал официанту на чай, получил в ответ усталый кивок и направился к своему «мерседесу». Там его наконец-то ждал штрафной талон, заткнутый за левый дворник. Со вздохом облегчения Беннетт сунул его в карман и поехал в свой новый дом (точнее, завернул за ближайший угол) с приятным чувством исполненного долга.
Вечернее солнце еще освещало террасу, и теплые отсветы играли на стенах гостиной. Беннетт порылся в музыкальном наследии По – фу, сплошная опера. Он мельком подумал, а не послушать ли для разнообразия оперу, вдруг он расслышит в коллективном звучании хора голос мамочки, передернул плечами и поставил сборник арий в исполнении Френи. Пусть прекрасная музыка сопровождает его творческий процесс. Интересно, а подделка подписи с согласия ее владельца – это преступление или как? Ладно, это вопрос чисто эмпирический, он тут ни при чем. Он живет здесь, в квартире По, и поэтому будет вести себя как По и подписываться как По. Беннетт устроился поудобнее на диване за кофейным столиком, разложил на стеклянной поверхности блокнот и вытащил образец подписи. Поначалу ему пришлось повернуть ее вверх ногами, как По и советовал. Этот процесс почему-то вызвал у него болезненные воспоминания о школьных годах: в наказание за разговоры на уроке его заставляли написать сто раз фразы типа: «я не буду болтать на уроках» или «болтун остается невеждой». Все же насколько проще переписывать всего четыре буквы, пусть хоть и сто раз. Через час его вариант подписи «Дж. По» был вполне похож на оригинал – достаточно для того, чтобы провести скучающего официанта.
Взгляд Беннетта упал на одну из книг, лежащих на столе, – квадратный томик небольшого формата, на обложке – фотография грязной натруженной руки, держащей бесформенный черный комок. Название, написанное белым шрифтом по черному фону, гласило: «Трюфель: загадка черного бриллианта». Он полистал книгу. Она была полна иллюстраций – фотографий роющих землю собак, грязных рук, сжимающих трюфели, или чистых рук, сжимающих пачки банкнот, десятков морщинистых, обветренных лиц. В начале главы под названием «Трюфельные мошенничества» Беннетт обнаружил несколько листков бумаги, исписанных летящим почерком По, – какие-то цифры и комментарии. Как забавно, подумал Беннетт и решил почитать заметки По за ужином.
Его собственные знания о самых дорогих в мире грибах, хоть их и нельзя было назвать энциклопедическими, все же выходили за рамки сведений простого обывателя, который пробует трюфели раз в жизни, и то во время неукротимого приступа
