слышать. Вероятно, ваше уважение трудно заслужить? Мне показалось так по вашей интонации.
– По большей части да. Но такая хорошая леди уже его заслужила, – улыбнулся Тристам.
– Позвольте узнать, чем? – искренне заинтересовалась Адель.
– Тем, что вы не отвечаете мне испуганным шёпотом и не избегаете моего взгляда.
– О, я польщена, – рассмеялась Адель.
– Ваш жених будет гневаться, если узнает, что мы остались без присмотра вашей гувернантки.
– Я не знаю своего жениха, потому ничего о нём судить не могу, – испытав лёгкое раздражение, вызванное воспоминанием о женитьбе, ответила она.
– Боюсь, я покажусь вам бестактным, но с его стороны было не красиво не сделать предложение руки и сердца невесте лично.
– Меня это не интересует, я не горела желанием сковать себя узами брака.
– Вы считаете брак темницей?
– Для женщины – да. По ребенку в год и куча забот на плечи.
Тристам искренне засмеялся над столь откровенными словами. Адель, осознав, что сказала лишнее, смутилась. С этим мужчиной она чувствовала себя на удивление легко, спокойно. Иначе чем можно объяснить возникшую простоту в общении между ними?
– Вашей прямолинейности можно позавидовать, – наконец, сказал он.
– Порой она переходит границы.
– Не сомневаюсь, – сказал Тристам, задумчиво посмотрев в глаза Адель.
Её пронзило огнём от этого взгляда. Без сомнения, она должна была вырваться из плена его глаз, ведь она помолвлена. Но от мужчины исходило такое тепло к ней… В нём было что-то, что не оставляло Адель равнодушной, что заставляло испытывать трепет, волнение. Неуверенность в своём здравомыслии усиливалась с каждым его словом, улыбкой, смехом. Они сразу стали говорить откровенно, ощутили душевную близость. Только с этим ничего не сделать и нужно прервать на корню.
– Может, отправимся в замок? Думаю, мой отец начнёт нас искать, – тихо произнесла Адель.
– Конечно, – согласился Тристам и помог ей встать.
Отвязав стоящую в отдалении лошадь, Тристам запрыгнул на неё и протянул руку Адель, предлагая ей сесть позади. И она не знала, как поступить. Это было бы верхом неприличия, но так желанно. Она мечтала обнять его, незнакомого мужчину, чужого человека, своими руками, прижаться всем телом к его сильной спине. И Адель подала ему руку. Оказавшись позади него, она исполнила свое желание, прошептав маленькую ложь:
– Я боюсь лошадей.
Тристам ничего не ответил на это, погрузившись в приятные мысли. Ехали они в молчании, но оно, казалось, ещё больше сближало их.
Когда Тристам и Адель стали приближаться к замку, она попросила помочь ей слезть с лошади:
– Отец не одобрит это, – пояснила она.
– Понимаю, – улыбнулся Тристам, взяв лошадь за узду.
Вдвоём они зашли в замок, прошли в бордовую гостиную, предназначенную
