оказалась не только красива, но и обаятельна, умна, а, что главное, честна. Она не скрывала свои истинные мысли, чем вызвала бескрайнее уважение Тристама. А их поцелуй взбудоражил его, воспоминания об этом лишали сна. Её тело поддавалось ему, следовало его желаниям, их изгибы идеально подходили друг другу. Её страсть и неопытность, раскованность и скромность произвели на него неизгладимое впечатление. Эта девушка способна согреть не только его постель, но и душу.
Свадьба назначена через пару месяцев, но все это время он будет слишком занят, чтобы навестить Адель. Дела требовали их разрешения, а освободиться от них хотелось до торжества. Но написать письмо и отправить с посыльным Тристам мог. Не дожидаясь утра, он сел за перо и после отправил с самым быстрым гонцом.
Два дня Адель мучилась тоской по своему будущему мужу. Женитьба, которая раньше так беспокоила, сейчас стала желанием. Ей хотелось скорее оказаться рядом с Тристамом. Она представляла, как они будут сидеть у камина, её голова на его плече, а его руки вокруг её талии, весь вечер они будут разговаривать обо всем на свете. Её неопытное сознание не могло ещё рисовать в воображении трепетные ласки и горячие вздохи. Всё, что знала она о замужестве, эта закрытая наглухо дверь спальни обручённых, после сна в которой обязательно рождается, спустя чуть меньше года, ребенок, а за ним ещё и ещё. Но чувство, которое овладело Адель во время их поцелуя, говорило, что её природа, когда будет нужно, все подскажет.
– Адель, тебе письмо, – зашёл в комнату отец, – от лорда Девона.
Адель по привычке скрыла свою взволнованность и, поблагодарив, взяла пергамент. Только Тироун вышел и закрыл дверь, Адель нетерпеливо раскрыла письмо:
«Драгоценная Адель, леди моего сердца. Я не могу уснуть. Вспоминаю твои глаза, губы, голос, и меня бросает в жар. С первой секунды я понял, что отныне целиком и полностью принадлежу тебе. И я страстно жду, когда мы снова встретимся. Постараюсь выйти из круга своих дел и приехать к тебе, хотя бы на вечер, в ближайший месяц. Но ничего не обещаю, моя дорогая. А потому будем ждать дня нашей свадьбы. Твой Тристам».
– Что, дорогая, предаётесь грёзам о замужестве? – вошла в комнату Бэб.
– Я никогда не мечтаю, дурочка, – ласково ответила Адель, – но, безусловно, я думаю о нём и порой ни о чём другом не могу.
– Вам уже шьют платье. Оно будет лучше, чем у сестер.
– Ах, Бэб, разве важна такая мелочь, как платье?
– Девушки умеют радоваться мелочам, – подметила служанка.
– Но ведь я не всегда девушка, – хитро улыбнулась Адель, – во тьме ночной я надеваю доспехи.
– А вот об этом говорите тише, милочка, – грубо сказала Бэб, на что Адель мелодично рассмеялась.
Ответь госпоже с подобной интонацией любая другая служанка, кроме Бэб, она сразу же получила бы суровое наказание. Но Адель позволяла Бэб почти всё. Она была дочерью кормилицы
