и решила подождать, пока все немного подживет, и она чуточку окрепнет. Одежда ее была в таком плачевном виде, что брюки она боялась полностью стягивать, свитер обгорел на правой руке до локтя, был вязан крупной вязкой и состоял теперь из крупных и мелких рваных дыр. Маша все находила новые разрывы и связывала руками нитки шерсти, увязывая таким образом прорехи и надеясь, что будет еще долго тепло и без дождя. Она большую часть длинного дня проводила в тени, стараясь не загорать вовсе. Еще чесалась голова, чесалась воспаленная, покрытая белым налетом кожа, волосы тоже не отмывались от налета, полученного еще в пещере, где она очнулась.
Она пробовала тереть кожу и голову землей и споласкивала измазанное в речке. Где могла, Маша давно и тщательно себя осмотрела и изучила каждый кусочек своего избитого и покалеченного тела. Тело понемногу заживало, местами приобретая странный, мраморный рисунок, просвечивающий сквозь кожу. Загар тоже ложился и пристывал кусками, красочно размалевывая ей открытые участки тела. Шею и лицо она плохо могла разглядеть в реке, но зато уж на дикий рисунок кистей рук и лодыжек насмотрелась всласть. Все пестрело, как пастелью, бледными красками.
Еще у нее была футболка, когда-то зеленого цвета. Маша горько жалела о потерянном нижнем белье, но проведенные без него последние несколько недель, в итоге примирили ее с его потерей. Регулярные женские недомогания один раз пришли обильной кровью, и также скоро ушли. Отмывалась в речке, не снимая брюк. Белья не было и жалеть больше о нем не было никакого смысла. Нужно было искать пропитание, а так как правая рука болела очень сильно, то Маша старалась искать пропитание на ногах, а руку берегла для подъема только ночью на облюбованное ее дерево.
Девочка по нескольку раз за день выходила к стремительной и мелкой речке, видела сквозь быструю воду много крупной блестящей рыбы и готова была уже попробовать рыбу поймать, но останавливала мысль, что есть ее придется сырой и не чищенной. У нее были только палки и как снять ими с рыбы чешую Маша не представляла. А еще внутренности как-то надо достать. Прочитанные книги о путешествиях и приключениях в таком вопросе пробел не устраняли.
Через восемь или девять длинных недель, Маша вспомнила, что Робинзон Крузо делал зарубки на дереве и таким образом мог сосчитать точно, сколько дней он прожил на острове. Маша припомнила примерное количество своих дней, прожитых ею в лесу и кое-как продрав кору на влажном стволе своего дома, отчертила восемь вертикальных полос – пускай это будут примерно 5 недель, что она провела в этом месте. После, каждый день вечером, она добавляла по одной короткой полосе. Когда маленьких полос набралось 12, Маша решилась половить рыбу.
Кожа поджила, рука перестала по ночам ее будить своей болью, но главное, добыча многочисленных яиц перестала приносить результаты. Все чаще Маша встречала гнезда с птенцами. Если в гнезде были птичьи яйца, то они были либо испорчены, либо а в них были почти вызревшие яйца и в очередной раз разбивая
