с которым мы обследовали могилу, судья из Эвора господин Берналь и дон Санчус.
Управляющий взахлеб рассказывал о походе к ракитовому кусту, восхваляя до небес славные дела моего хозяина. А дон Санчус улыбался и кланялся, умоляя добрейшего дона Мигеля, как здесь все называли управляюшего, не перехваливать его столь бесстыдно, в то время как его роль в этом деле остается скромной и незаметной, а на все расследование ушло не более часа. После такой отповеди дон Мигель пустился еще пуще расхваливать ум дона Санчуса, так что тому вновь пришлось умолять о пощаде: мол, не ровен час, он, дон Санчус, может умереть ослепленный блеском собственной славы и красноречия дона Мигеля.
Польщенный комплиментом управляющий замолчал, но его место занял благородный хозяин, припомнивший другие победы дона Санчуса. Каждый новый рассказ заканчивался тостом.
Два пажа и местный слуга, прислуживавшие вместе со мной за столом, сновали между кухней и столовой, ублажая своих хозяев. На полу, утомленные зноем, лежали собаки дона Гансалиса, которым время от времени кто-нибудь из гостей кидал кости или промоченные в жире куски хлеба.
Все шло более или менее безмятежно, пока слово не взял молчавший до этого судья из Эвора дон Берналь.
– Господа, я прослушал речь господина управляющего и объяснения славного дона Санчуса, но ничего не понял, – с кислинкой в голосе сообщил он. – У крестьянки деревеньки Сито Марианны Монтебан полгода назад пропал ребенок. Теперь мы находим скелет младенца, закопанный в ее огороде, а вы говорите мне, что это не ее сын. Но тогда чей? Никто не заявлял властям о пропаже другого ребенка. Следовательно, найденные кости принадлежат именно маленькому Монтебану. Я лично глубоко убежден в том, что означенную крестьянку следует пытать, и под пытками она расскажет о том, как именно убила своего ребенка.
– Но это вовсе не ее ребенок, – перебил говорившего дон Санчус. – Я же объяснил, что скелет лишь первые три года издает запах разлагающейся плоти, в то время как этот ничем не пах, кроме как землей, в которой пролежал по меньшей мере лет пять. В своей жизни я повидал немало трупов и скелетов и знаю, сколько нужно времени, для того чтобы плоть покинула кости, а кости перестали вонять. Это наука, добрейший дон Берналь, и только.
– Я не могу отрицать ваш опыт, любезнейший дон Санчус, никто не посмел бы оспаривать глубину ваших познаний, но я все же не понимаю, – дон Берналь поправил золоченую перевязь на кругленьком животике. – Ни в Сито, ни в самом Порталегри нет своего палача, и я уже вызвал из Эвора одного чудного заплечных дел мастера. С его помощью мы вытянем у преступницы добровольное признание, так что не пройдет и трех дней как она покается во всем и будет казнена.
– В чем покается? – Лицо дона Санчуса из приятно розового, от выпитого вина, сделалось красным. – Я же сказал: то, что мы осматривали, не может быть останками ее ребенка. Найдите другой труп. Более свежий. И я помогу провести его опознание. Вот тогда… Но найденный скелет не может принадлежать убитому полгода назад ребенку,
