ахнула я. – И как?
– Нормально.
Ксения затолкала в сумку пакет с обувью и застегнула молнию. Она явно не была настроена на длительную задушевную беседу.
– Какая муха тебя укусила? – спросила я.
Опять короткий недобрый взгляд, после чего она отвела глаза в сторону:
– Никакая. Не хочу больше тебя стеснять.
Я немного покривила душой:
– И вовсе ты меня не стесняешь.
Ксения вышла в коридор и протянула мне ключи от квартиры. Я сделала последнюю попытку:
– Давай я тебя отвезу домой, поздно уже.
– Спасибо, я вызвала такси.
У нее зазвонил мобильник.
– Да… Да, второй подъезд. Что, что? Серебристая Дэу леганза, номер восемьсот сорок девять… Спасибо, я выхожу.
Она открыла входную дверь.
– Машина пришла.
Я пожала плечами, в конце концов, если она по какой-то причине на меня обиделась, лучше всего дать ей эту обиду переварить. Ксения – она такая, придумает себе что-то и начинает накручивать, при этом тебе ничего не говорит, считает, что ты должен сам догадаться, что, как и почему. Когда мы только познакомились (тому уж лет восемнадцать будет), я пыталась ей звонить, спрашивать, отчего она только еще больше дулась и замыкалась в себе. Один раз я пожаловалась Владу. Бубен сообщил, что я не одинока, что и на него Ксения периодически «рисует зуб». На мой вопрос, как ему удается помириться с ней, Бубен, будучи мужчиной нечутким, ответил, что когда Федосеева начинает хандрить и бросаться на людей, он просто перестает с ней общаться. Оказавшись в информационном вакууме, она очень скоро сама выходит на связь.
– Как доедешь, позвони, – спокойно сказала я.
Ксенька явно удивилась и даже замешкалась в дверях, видимо, она ждала другую реакцию.
– Ну, я пошла, – полувопросительно сказала она.
– Да, конечно, я закрою за тобой дверь.
Поводов задерживаться больше не было, Ксения подхватила сумку и вышла, сильно хлопнув дверью, а я отправилась в душ. В ванной комнате я с удивлением обнаружила, что Ксения перед своим эффектным уходом навела чистоту: все краны блестели, раковина была начищена до белоснежного цвета, и даже на моей расческе не было ни единого волоса.
В нормальном состоянии Ксенька не отличается любовью к порядку, но тут, видимо присутствовало желание что-то мне доказать. Ничем иным ее трудовой подвиг объяснить невозможно.
Глава VII
Последующие два месяца от нее не было ни слуху, ни духу. Я хотела позвонить ей сама, но Бубен меня отговорил.
– Вот зачем ты сама нарываешься на неприятности, – громко ругался он. – Я ж сказал тебе, когда ей надоест обижаться, она позвонит сама.
Я прислушалась к его совету, первые недели три еще дергалась, а потом, за бесконечными авралами на работе, как-то даже подзабыла про Ксюху, и не вспоминала про нее до начала ноября. На работе нарисовалось относительное
