и туго затянул на тонкой талии пояс, словно ему было зябко на весеннем ветру; лицо его со следами загара казалось бледным, а презрительная складка у рта странно не вязалась с выражением глаз: он смотрел на памятник с искренним волнением. Старший – высокий мужчина в коричневом костюме и коричневых замшевых туфлях – небрежно засунул руки в карманы брюк, и сквозь непроницаемое выражение его худого, обветренного, красивого лица проглядывала ирония.
А над ними, окруженная деревьями, высилась конная статуя маршала Фоша.
Человек помоложе вдруг произнес:
– Он наш спаситель!
На такое нарушение приличий по-разному отозвались двое других: англичанин постарше слегка приподнял брови и сделал шаг вперед, словно хотел разглядеть ноги лошади. Молодая женщина живо обернулась, и лицо ее выразило удивление:
– Вы не Уилфрид Дезерт?
Моложавый человек поклонился.
– Мы с вами встречались на свадьбе Флер Монт. Вы были у них шафером – первым шафером, которого я видела в жизни. Мне было тогда шестнадцать лет. Вы меня, конечно, не помните. Я – Динни, вернее говоря, Элизабет Черрел. Не хватило подружек, и меня взяли в последнюю минуту.
Лицо молодого человека просветлело.
– Я прекрасно помню ваши волосы.
– Все меня только по ним и запоминают.
– Неправда! Помню, я тогда подумал, что это вас, наверно, писал Боттичелли. Видно, вы и до сих пор ему позируете.
А Динни в это время думала: «Ну и глаза! Они меня и тогда поразили. Какие у него красивые глаза!»
Глаза эти были снова обращены на памятник.
– А он ведь и в самом деле наш спаситель, – сказал Дезерт.
– Ну да, вы ведь, кажется, там были?
– Летал, надоело до черта!
– Вам нравится памятник?
– Только конь.
– Да, – пробормотала Динни. – Это – настоящая лошадь, а не какой-нибудь гарцующий бочонок с зубами, ноздрями и выгнутым загривком…
– Надежный конь, как и сам Фош.
Динни наморщила лоб.
– Мне нравится, как он тихонько здесь стоит, среди деревьев.
– Как поживает Майкл? Вы ведь, по-моему, его двоюродная сестра?
– У него все хорошо. По-прежнему в парламенте, кажется, уже навеки.
– А Флер?
– Цветет. Вы слышали, в прошлом году у нее родилась дочь?
– Ах, вот как? Значит, у нее теперь двое?
– Да, девочку назвали Кэтрин.
– Я не был в Англии с двадцать седьмого года. Господи! Как давно была эта свадьба!
– Судя по вашему виду, – сказала Динни, разглядывая его желтоватый загар, – вы жили в солнечных краях.
– Когда не светит солнце, я вообще не живу.
– Майкл как-то говорил, что вы уехали на Восток.
– Да, я там брожу понемножку. – Лицо его, казалось, потемнело еще больше, и он передернул плечами, словно от озноба. – Дьявольски холодно в Англии весной!
– Вы все еще пишете стихи?
– Ага, вы слыхали и об этой моей слабости?
– Я читала их все. Больше всего мне нравится последняя книжка.
Он ухмыльнулся:
– Спасибо, что погладили меня по шерстке; поэты, как вы знаете, на такие вещи падки. Кто этот высокий человек? Мне как будто знакомо его лицо.
Высокий человек обошел памятник вокруг и теперь приближался к ним.
– Странно, – пробормотала Динни, – но и он напоминает мне о свадьбе Флер.
Высокий человек подошел к ним.
– Поджилки у него неважные, – сказал он.
Динни улыбнулась:
– А я всегда так радуюсь, что у меня нет поджилок. Мы как раз рассуждали, знаем ли мы вас. Вы, случайно, не были на свадьбе Майкла Монта несколько лет назад?
– Был. А вы кто такая, милая барышня?
– Ну вот, значит, мы там были все трое. Я, Динни Черрел, двоюродная сестра Майкла с материнской стороны. Мистер Дезерт был его шафером.
Высокий человек кивнул:
– Ах, вот оно что! Меня зовут Джек Маскем, и я – двоюродный брат Монта-старшего. – Он повернулся к Дезерту. – Вы, я слышал, восторгались Фошем?
– Да.
