прекрасной, чем раньше. Никто не причинит тебе вреда. После этого разговора, которого ты так боишься, я буду рядом, и мы обсудим все до последнего слова на обратном пути. Так что бояться нечего!
Луиджи обнял супругу и легонько поцеловал в губы. Анжелина почувствовала, как на душе у нее прояснилось.
– Теперь я не боюсь, – сказала она, выбираясь из коляски.
На встречу Анжелина надела платье цвета слоновой кости, коричневый бархатный жакет и шляпку, украшенную букетом фиалок, – единственная кокетливая деталь в облике, которую она себе позволила. Прическу она тоже выбрала самую простую – заплела волосы в косу. Решительным шагом молодая женщина вошла в сад и скоро увидела своего прежнего возлюбленного. Гильем сидел в кресле на колесиках. В левой руке он держал палитру, в правой – кисть. На расстоянии тридцати сантиметров от художника-любителя находился мольберт.
«Как он похудел! – сказала себе Анжелина. – Волосы у него длиннее, чем обычно, и он в домашнем халате…»
Гильем обернулся на звук шагов. Лицо его моментально озарилось счастливой улыбкой.
– Анжелина, ты пришла! Как хорошо!
– Да, я пришла, но тебе не следовало просить об этой встрече, тем более так настойчиво.
– Прошу, не надо враждебности. Садись вот тут…
Пальцем, испачканным синей краской, он указал на скамеечку из лакированного дерева. Собираясь с духом, молодая женщина посмотрела на полотно на мольберте, большая часть которого оказалась девственно белой. Но то, что уже было нарисовано, заслуживало восхищения – цветущий куст, ограда из кованого железа, птицы на ветке.
– Я не знала, что ты так хорошо рисуешь, – удивленно заметила она.
– Еще в лицее выяснилось, что у меня неплохие задатки. Этой зимой я много работал над своей техникой. Каждый день по многу часов рисовал карандашом, перерисовывал иллюстрации из книг. Но я пригласил тебя вовсе не для того, чтобы побеседовать о живописи, хотя твой комплимент мне приятен.
Гильем отложил палитру и кисть и окинул молодую женщину внимательным взглядом.
– Ты очень красива, и твоя красота уникальна, ни на что не похожа. Не сердись, я говорю как эстет. Так вот, только недавно я узнал, что ты отправилась в паломничество по дороге Святого Иакова. Новость сообщил мне почтальон, иногда он останавливается перекинуться со мной словом. Какой грех ты рассчитывала искупить, выйдя замуж по законам Церкви и будучи столь преданной своей профессии и пациенткам?
– Тебя это не касается, – ответила Анжелина, опуская голову.
– А я уверен в обратном. Скажи, перед бракосочетанием ты ведь ходила на исповедь?
– Да, я рассказала на исповеди о нашей предосудительной связи, – вынуждена была признаться она.
– Ох уж эти кюре! Мне кажется, тебе назначили слишком тяжелое наказание. Предаться плотскому греху вне священных уз брака! Разве мало тех, кто совершал подобное преступление до нас? И это мне, а не тебе
