за ночь я врезалась во что-то твердое. Фабиан тоже был холодный, и я мгновенно отскочила от него, тут же споткнувшись о бордюр. Но не упала. Мою руку в воздухе поймала другая очень бледная рука.
– Осторожно, – сказал мягкий голос.
Ошеломленная, я подняла глаза и увидела улыбающегося парня с небесно-голубыми глазами, который перепрыгнул через меня на Трафальгарской площади. На какое-то мгновение меня восхитили его светлые растрепавшиеся волосы и мускулистая грудь, едва виднеющаяся из-под расстегнутого воротника рубашки. Пока мое воображение не разыгралось, я отдернула руку, испугавшись своих мыслей.
– Я Фабиан, – невозмутимо продолжил он, снова протягивая мне руку.
Я съежилась, пытаясь оттереть кровь с рук и рукавов моего пальто в тех местах, где его залитые кровью руки касались меня. Он нахмурился, глядя, как я отпрянула; его рука застыла в воздухе.
– Мы не причиним тебе зла.
Четыре пары глаз напряженно наблюдали за мной и ждали, когда же я побегу. Но я отказалась от этой мысли, рассчитывая, что, если Каспар будет отсутствовать достаточно долго, нас заметит проезжающая мимо патрульная машина.
– То, что там произошло, – Фабиан показал в сторону площади, – было необходимо. Понимаю, это выглядит ужасно, но поверь, мы должны были это сделать.
Я замерла.
– Необходимо? Не было в этом никакой необходимости! Это неправильно! И нечего меня опекать – я не ребенок.
Слова сорвались с языка до того, как я успела подумать о чем-либо еще, кроме как выиграть время. Наконец я перестала тереть свои руки. Похоже, их удивило, что у меня прорезался голос. Тем временем Фабиан не переставал поглядывать по сторонам.
– Сколько тебе лет, высоконравственная ты наша? – Он наклонил голову, а я думала, отвечать или нет, радуясь, что они проигнорировали мою вспышку гнева. – Ну?..
– Семнадцать, – тихо пробормотала я и прикусила губу.
– Не знал, что семнадцатилетние девочки носят такие короткие платья в наше время.
Подпрыгнув при звуке этого самоуверенного голоса, раздавшегося позади меня, я обернулась; мои темные волосы растрепались, и тяжелые пряди упали на глаза. Каспар стоял, прислонившись к фонарному столбу и засунув руки в карманы; на его губах застыла нелепая ухмылка. Он осмотрел меня с ног до головы, и я закуталась плотнее в пальто, пытаясь прикрыть свое короткое платье.
Его ухмылка стала шире.
– Смущение не подходит к твоим фиолетовым глазам, детка.
Я вздрогнула, ведь именно из-за необычного цвета глаз меня назвали Виолеттой. Необычного цвета глаза, имя со странным значением и убежденное вегетарианство – я уже привыкла к насмешкам и научилась давать отпор. Но сейчас лишь открывала и закрывала рот, не говоря ни слова. Как только я отвела взгляд, его ухмылка исчезла.
– Пошли!
Остальные уже растворились в темноте переулка, когда меня что-то отбросило на
