привезли туда в нем. С какой целью, мне неизвестно.
– Твой саркофаг?
– Да.
– Не понимаю. У тебя есть саркофаг? Ты музейный куратор? Что это за музеи, где учат гипнозу?
Амон рассмеялся.
– Надеюсь, если я отвечу на все эти вопросы, то буду вознагражден хоть толикой твоего доверия, – и он, растопырив пятерню, принялся загибать пальцы. – Я не знаю, кто такой «куратор». Моя сила – дар солнечного бога Амона-Ра и его сына Гора. И я считаю этот саркофаг своим, потому что спал в нем много веков.
Следующие несколько секунд мы играли в гляделки. Наконец я задала мучивший меня вопрос, сама не веря, что произношу эти слова:
– Ты хочешь сказать, что ты… мумия?
– Мумия, – он повторил слово, старательно артикулируя, будто пробовал его на вкус. – Каждое тысячелетие, когда я пробуждаюсь в этом мире, мое тело освобождается от покровов Анубиса. Ты говоришь об этом?
Я выпрямилась, внезапно почувствовав себя очень неуютно.
– Мумификация означает, что труп с головы до ног обертывают лентами, кладут в саркофаг и прячут в пирамиде или храме.
– Тогда да. Я мумия.
– Но ты не кажешься мертвым, – заметила я, когда ко мне вернулся дар речи.
– Я не мертв, – ответил Амон и после секундного колебания добавил: – По крайней мере, сейчас.
Я тут же вспомнила, как забрела в египетское крыло и обнаружила крышку саркофага сдвинутой.
– Клянешься, что не врешь?
– Клянусь сердцем своей возлюбленной матери, что ты не услышала из моих уст ни слова лжи.
Когда Амон недавно спросил, верю ли я ему, я кивнула совершенно искренне. Он не был похож на лжеца. Во всяком случае, он явно верил в то, что говорил – даже если его слова и не были абсолютной правдой.
Решив проверить его «легенду», я прибегла к методике киношных копов – подалась вперед, грозно сузила глаза и принялась бомбардировать парня вопросами:
– Как звали твоих родителей?
– Царь Геру и царица Омороза.
– Любимая игрушка в детстве?
– Деревянная лошадка.
– Любимая еда?
– Мед и финики из моей страны и круглые сладкие лепешки из твоей.
– Хм… – Что ж, по крайней мере, ему понравились блинчики. – Любимая музыка?
– Систра, арфа и лютня.
– Если ты и в самом деле мумия, где твои покровы?
– Сейчас мое тело в них не нуждается. Я восстал, как делаю каждую тысячу лет.
Я заморгала, обдумывая это утверждение.
– Но я не видела обрывков на выставке. Куда они пропали?
– Когда настает время пробудиться, я уничтожаю их своей силой. Иначе мне было бы трудно двигаться.
Я фыркнула.
– Надо думать… О’кей, как ты так быстро выучил английский?
– Чары.
Я недоуменно уставилась на Амона, и он добавил:
– Сперва я не понимал твоего языка. Помнишь, как мы объяснялись жестами
