. А вместо слов матерные междометия.
На месте подмосковного, насаженного еще при Сталине аккуратными рядочками березового леса меня окружали ели не ели, сосны не сосны, какой-то неведомый мне их гибрид. Зато какой! Деревья в обхвате были не меньше двух метров, а верхушек не было видно из-за густых хвойных ветвей. Правда, эти деревья до секвой недотягивали, но все равно реально впечатляли.
День в самом разгаре, а тут сумрачно. Только редкие солнечные лучики проскакивают до земли. Как на картине Шишкина «Луч света в темном бору» – кажется, так она называется.
Ярко-зеленый мелкий мох на выпирающих из земли мощных корнях.
Травы нет – только ковер из шишек и старых иголок вокруг, скрывающий грибы. Зато какие грибы! Я такие боровики только в детстве видал. Наткнулся на один, пошел по кругу и собрал всю дюжину. Белый – гриб астрологический. Растет кругами по двенадцать штук. Собрал я эту дюжину крепеньких совершенно не червивых грибов, и корзинка почти кончилась. Можно возвращаться назад.
Вот только куда?
Заблудился ты, Савелий Митрич. Как бог есть, заблудился. Даже не заметил как.
Савелий Дмитриевич Кобчик – это я. А так по-простому, по-домашнему – Савва. Мне двадцать лет, почти двадцать один, и я студент Тимирязевской сельхозакадемии. Той, что в Москве. Второй курс. Ну, дурак был, загулял после первого курса на отвязанной свободе в столице и оказался в армии, приобретя совсем мне не нужную профессию башенного пулеметчика БТР и до кучи специальность молотобойца в мехмастерских мотострелковой бригады – вот это умение дома всегда мне пригодится. Теперь доучиваюсь. Ибо очень важно мне доучиться именно здесь.
Я ведь деревенский. Точнее – кулацкий. Дед мой с отцом и дядьями еще при Горбачеве умудрились выделиться из колхоза в фермеры, на отдельный хутор, право на который в девяностые годы прошлого века пришлось им отстаивать даже с оружием в руках. То свои же деревенские из зависти хотели пустить красного петуха «кулакам буржуинским», то чечены залетные сначала вежливо предложили сдавать им весь урожай за полкопейки, а потом приехали большой бандой нас на это конкретно нагибать, потому как первый раз были непритязательно посланы моим батей в пешее эротическое путешествие.
В этот момент я и появился на свет несколько преждевременно. Под грохот восьмизарядных помповых ремингтонов двенадцатого калибра. В аккурат в день памяти преподобного святого Саввы Вишерского, которого московские рейдеры взяли себе в покровители, это случилось 14 октября 1993 года.
Мужики наши от чеченцев отбивались, а бабы у матери в это время роды принимали. Сами. Какой роддом, когда тут такое творится? Вот так вот… Считайте, родился я в бою. Чем и горжусь.
Чичи нас больше не беспокоили, у них свои терки обнаружились, посерьезней борьбы с неуступчивыми хуторянами. У нас ведь как: есть чечен у власти – есть чеченская мафия. Скинули с Олимпа чечена – и нет чеченской мафии. Чеченцы в наличии, никуда не делись, даже бандиты чеченские есть, а мафии их нет. Такой вот парадокс.
После того как мои предки от чеченских бандитов отбились, то и бывшие односельчане откровенно побаивались нас чепать[1]. Для других же бандитов, более ленивых, мы слишком на отшибе жили.
А там и вертолетный полк, который из Азербайджана вывели вместе со всеми частями обеспечения, нас под свое крылышко взял. Не за просто так, естественно. За гарантированные поставки овощей им на лётную кухню. Тогда совсем спокойно на хуторе стало, потому как проехать к нам домой было реально только через выносное КПП этого полка. А другой дороги к нам не было.
Через год после появления в соседях вертолетного полка вдовый старший прапор ОБАТО[2] мою старшую сестру-перестарка замуж взял, и совсем нам хорошо стало. Отпала надобность молдаван нанимать на сбор урожая – прапор солдат пригонял, сколько нужно. Только и наказывал нам кормить их хорошо. Чтоб бойцы довольные были.
И с горючкой проблем у нас не стало.
И с теплой одеждой. Зять нас всех как летчиков одел с головы до ног. В кожу и овчинные куртки. Унты допотопные из собачьего меха времен спасения челюскинцев и те где-то умудрился достать. Вот и сейчас я по лесу рассекаю в рыжем летном кожане и летном же камуфляже, в юфтевых сапогах. Только синяя беретка на голове с китайского рынка.
Вот только где я сейчас нахожусь? Не пойму никак, хотя с ориентированием на местности у меня всегда было неплохо.
После сбора урожая солдаты батальона аэродромного обслуживания нам же что на хуторе надо и строили, да наперебой, чуть не в драку. С нами же интересней, чем на посту скучать, аки караульному псу на периметре аэродрома, да и денег мы им подкидывали за труды. Меньше, чем молдаванам, конечно, но… могли бы вообще ничего не платить, по армейским понятиям. Иной раз мы им и самогонки наливали, когда их начальства вокруг не было. Все
Чепать – зацеплять, цепляться за что; задевать.
ОБАТО – отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения.
