чего я хочу, ты мне дать не сможешь». Легкое дыхание Летиции, рот которой находился как раз на уровне его подбородка, приятно согревало ему щеки. Глядя на нее сейчас, он спрашивал себя, как «Уильяму» удалось провести его. Да, высокая! Да, необычно сильная для женщины! Да, не такая миловидная, как Кирсти, и не такая кокетливая, как Конни… Красота Летиции была иного толка, более утонченная, которую невозможно заметить глазом, – она была красива душой. Еще она была наделена силой и способностью понять другого, которой обладают только женщины с большим сердцем. И в глубине души он, пожалуй, всегда знал о ней правду.
Некоторые вещи тело распознает раньше, чем затуманенный предубеждениями рассудок, верно? Особенно если речь идет о чем-то, что отличается от «нормы»… Она с самого начала вызывала у него желание, однако он подавлял его, даже не пытаясь разобраться в происходящем. А теперь, когда все выяснилось, между ними встал Эван…
Ожидая, что он попытается сбежать, молодая женщина прижала его к стене своим телом и схватила за ворот куртки.
– Не смей убегать!
Он закрыл глаза. Ему безумно хотелось овладеть ею, сделать ее своей, несмотря на недавние объятия с той потаскушкой… Он устыдился себя самого.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он шепотом.
Руки потихоньку поднялись к его щекам. Он чуть повернул голову и почувствовал, как ее пальцы касаются его губ.
– Летиция! Мне так хочется…
Но есть слова, есть прикосновения, которые для них навсегда запретны! Словно колючки, которые пронзают кожу изнутри, он их вырвет из самого сердца! Летиция еще теснее прильнула к нему, и боль усилилась. Грубая шерсть ее куртки заскользила под пальцами Александера. Обхватив ладонями ее талию, которая тут же выгнулась, он прижал женщину к себе.
Она прекрасно осознавала, что он испытывает при одном прикосновении к ней, даже если с ее стороны нет никаких поощрений. И «Уильям» это всегда знал. Потребности плоти были присущи Александеру в той же мере, как и душевные искания, и одно не могло существовать без другого. Она знала это на уровне подсознания, и внезапно ей захотелось утолить его жажду. Она не разлюбила Эвана, конечно же нет! Но с ним все было по-другому. Он был для нее отцом, а теперь стал мужем, и все-таки временами их объятия навевали ей мысли об инцесте.
Ласковый и заботливый, Эван подарил ей спокойствие ума и безопасность. Еще он научил ее любить спокойной, нежной любовью. В Александере же она угадала ту разновидность мизантропии, которая толкает человека на поиски спасения в плотских наслаждениях. И эта дремлющая жестокость привлекала ее. Когда он останавливал на ней свой взгляд, в котором читалась жажда любви, перед ней открывалась новая грань его характера, внушавшая страх.
Можно ли хотеть того, чего не имеешь? Можно любить двух мужчин по-разному? Несколько минут назад она застала его беснующимся, словно дикий зверь, на шлюшке, и испытала обжигающее вожделение. Можно ли желать, чтобы тобой обладали с таким безудержным неистовством?
