права на вещание даже для тех каналов, которые не попали в одобренные списки и сохраняют статус коммерческих, так или иначе связано с зачастую мучительной, но необходимой процедурой лицензирования. И даже удачное участие в мероприятиях по государственной «авторизации» вовсе не гарантирует лояльность со стороны государства.[5] Вывод, который вытекает из новой редакции «Закона о СМИ», а также утвержденной в 2010 г. и поныне действующей программы Правительства РФ «Информационное общество (2011–2020 гг.)»,[6] неутешителен. Необходимым фактором попадания телеканала в более или менее щедро финансируемый и поддерживаемый властью пакет могут быть только лояльность либо фактическое подчинение редакционной политики государственной позиции по всем социально значимым вопросам.
Даже беглый взгляд на природу государственного регулирования СМИ свидетельствует о неизбежном подчинении этоса российской медиакультуры нормам жесткого контроля, несовместимым с либеральными и закрепленными в Конституции РФ ценностями свободы слова. Однако это противоречие снимается привычным для российской политической системы способом: в других проектных документах, предлагаемых правительственными экспертами к принятию, вполне прозрачно утверждаются нормы дифференциации «своих» и «чужих», а значит, практики стигматизации, лежащие в основе любых агрессивных речевых перформативов, в том числе и специфичных для языка вражды.
Дабы наши утверждения не приобретали характер алармистских высказываний, приведем пример. В апреле 2014 г. газета «Известия» опубликовала текст «Материалы и предложения к проекту основ государственной культурной политики», предлагающий рассматривать российскую культуру исключительно в контексте продвижения традиционных и патриархальных ценностей. Такое положение вещей оправдывалось следующей логикой:
«Воспроизводство социальной системы невозможно без передачи от поколения к поколению наиболее общих представлений о мироустройстве, о должном и недопустимом – то есть без закрепления системы ценностей, характерных для данного общества. Отсутствие такой системы ценностей ведет к образованию мировоззренческого вакуума, заполняемого случайным образом, к расколу общества, к принятию различными социальными группам и отдельными личностями систем ценностей, характерных для иных культур, в том числе несовместимых с существованием данного общества».[7]
Иными словами, культурный код, предлагаемый в качестве единственно возможного авторами проекта и представляющий собой «систему самобытных, доминирующих в обществе ценностей, смыслов и взглядов… сформировавшуюся в процессе исторического цивилизационного развития»,[8] обладает функционалом долженствования, так как преподносится как «общепринятая норма для самоидентификации людей независимо от их этнической принадлежности и передаваемая из поколения в поколение».
Например, см. конфликты канала «2×2» с Россвязьохранкультурой (2008 г.), Генпрокуратурой (2008 г.), Роскомнадзором (2013 г.).
Государственная программа Российской Федерации «Информационное общество (2011–2020 годы)» // Российская газета. 2010. 16 ноября.
Минкультуры изложило «Основы государственной культурной политики» // Известия. 2014. 10 апреля. http://izvestia.ru/news/569016
Там же.
