простора для духовных и гуманитарных контактов оставалось все меньше и меньше. Положительные инициативы все более уступали место давлению с позиции силы.
Защита интересов православия на Ближнем Востоке и опора на христианское население Турции требовали от русского правительства наличия большого числа специально подготовленных сотрудников, которые бы занимались исключительно церковными делами. Единственной структурой, которая в некоторой степени отвечала этим требованиям, была Русская Духовная миссия в Иерусалиме, существовавшая с 1847 г. С 1882 г. к ней присоединилось Императорское Православное Палестинское Общество. Однако эти две организации, в задачи которых входило поддержание православия в Палестине и Сирии, не распространяли свою деятельность на другие регионы Османской империи. Кроме того, масштабы их деятельности не могли сравниться с развернутой сетью агентов католической и протестантской пропаганды, осуществлявшей свою работу через церкви, монастыри, школы и благотворительные заведения во всех уголках Турции. На протяжении нескольких десятилетий в российском МИДе и Св. Синоде неоднократно ставился вопрос об учреждении в османской столице русской духовной миссии. В задачи такой миссии должны были входить непосредственные контакты с Константинопольским патриархом и налаживание более тесных связей между церквами. Миссия могла взять на себя функцию распределения материальной помощи бедным церквам и монастырям балканского и малоазийского районов Турции, а также доставлять в Св. Синод сведения о положении Церкви. Наличие в столице русского представителя – духовного лица в качестве настоятеля миссии могло бы смягчить отношения греческого и болгарского духовенства с русскими дипломатами и усилить церковную сторону этих контактов. Однако этот проект так и не был осуществлен из-за сложности международной ситуации и необходимости для российского правительства соблюдать крайнюю осторожность и не нарушать хрупкое равновесие. Не в последнюю очередь здесь сыграло роль нежелание МИДа и константинопольского посольства создавать ситуацию «двоевластия» и провоцировать конфликты между русскими учреждениями, пример чему уже был в Иерусалиме. Нереализованным остался и другой проект – назначение русского консула на Афон для защиты интересов нескольких тысяч русских насельников Св. Горы и осуществления контроля над ними.
Н. В. Чарыков
В некоторой степени помощь посольству в церковных делах оказывало духовенство русской посольской церкви в Константинополе, настоятелями которой были как личности вовсе бесцветные и не проявлявшие собственной инициативы, так и фигуры достаточно яркие и самостоятельные.
В 1913 г. по случаю ухода на покой многолетнего настоятеля о. Ионы (Вуколова) посол М. Н. Гире пишет о значении духовного лица при посольстве:
«По своему положению, представитель Св. Синода в Константинополе должен бы быть моим ближайшим естественным
