донесся хриплый шепот.
Это почти отрезвило, но он не прекращал ласк. Я выгнулась снова.
– Так нельзя, я… это шантаж, – оставалось только всхлипывать, он снова не дал закончить, остановил ласку.
– Я хочу, чтоб ты была моей, – он снова опустил руку на лоно, в меня проникли кончики пары прохладных еще пальцев, я ожидаемо застонала.
– Прекрати, дай мне кончить! – прошептала еле слышно.
– Так прекратить или дать кончить?
Пальцы задвигались, задевая чувствительное местечко внутри, сводя с ума. Но долгожданная разрядка так и не приходила, хотя, когда он убирал руку, я извивалась, тянулась за ускользающим удовольствием. Живот буквально скручивало от желания. От браслетов на запястьях оставались красные борозды, от того, что я пыталась вырвать руки, дергалась в путах. По щекам текли злые слезы от этой пытки неудовлетворенностью.
Арван нависал надо мной, иногда я открывала глаза и видела его сосредоточенное лицо, и капельки пота, и хмурую складочку между бровей, словно происходящее ему самому не слишком нравилось, и упрямо сжатые губы. И слышала хриплое дыхание, и ощущала его возбуждение бедром. Собрав остатки мыслей, смогла выдохнуть, глядя в почти черные, наполненные странными сполохами глаза.
– Я хочу тебя, только тебя, никого больше, – перевела дыхание, видела – он колебался, – никто не нужен больше, только ты.
Эта фраза отняла у меня остатки сил, и я откинулась на постели, закрывая глаза. И тут же распахнула их снова, слепо уставившись в потолок и захлебываясь криком. Стоном блаженства. Он властно развел мои бедра и ворвался в истекающее желанием лоно. Заполнил до отказа, до граничащего с болью наслаждения. Ему понадобилась буквально пара движений, когда перед моим бездумным взором вспыхнул фейерверк, окончательно лишая меня способности думать, говорить, возражать.
Только он не остановился, мощно двигались бедра, продолжая буквально вбивать его твердое естество в мое податливое тело. И совсем скоро оно снова начало откликаться, и теперь каждый толчок, каждое упругое вращение бедрами, каждый поцелуй, которым Арван покрывал мою шею, снова приближали меня к фееричной разрядке. Я прогнулась навстречу его таранящей силе, обхватила ногами, вонзила в его ягодицы пятки, притягивая, сильнее вжимая в себя. Мой брюнет выпрямился, подхватил меня за попку. Теперь на постель я опиралась лишь плечами, выгибаясь совсем уж немыслимо. Это стало последней каплей. Я снова закричала, забилась в его руках, и мои стоны смешивались с его утробным рыком. Сквозь застилающую глаза пелену наслаждения я видела запрокинутое лицо моего палача, искаженное страстью. А потом, кажется, отключилась.
Еще не успокоив дыхание, мы лежали вытянувшись на разоренной постели.
– Ты – гнусный негодяй, – заявила я, дернув руками. – Мерзавец! – и, подумав, добавила: – Подлец!
Наручники с меня никто не снял. Потому ткнуть
