проходить. Рассуждая часто об Англии и о причинах возвышения ее, утвердился в той мысли, что не в Европе должно искать средств ослабить влияние Англии, но в Ост-Индии. Россия к ней ближе всех; одна Россия в состоянии разрушить владычество англичан в Индии и овладеть всеми источниками ее богатства и могущества…»
Рассуждая о наибольшей опасности для России со стороны Британской колониальной империи через граничащие с российскими пределами странами Востока, молодой гвардейский офицер предвидел многое, проявившееся позже, и был совершенно прав. Однако ни власти (в лице приближенных к императору сановников), ни официальная дипломатия, ни военные чины, ни мнение образованной части общества не обращались к этой мысли.
Недостаток средств не позволил Сеславину осуществить столь рискованное предприятие. Совершить путешествие в Индию было невозможно по многим причинам, не только сугубо материальным. Кругом под разными обличьями кишела британская и французская агентура. Русская дипломатия контролировалась преимущественно иностранцами. Это никому (в первую очередь императору) не казалось по меньшей мере удивительным.
С прежней увлеченностью (чем занимался он с удовольствием и в Шляхетском корпусе) Сеславин продолжал изучение военной литературы. Труд французского теоретика Жомини пользовался огромной популярностью не только среди военных. Доходило до того, что его «Рассуждения о великих военных действиях» цитировали при дамах в модных салонах Петербурга. Преклонение перед Бонапартом и теориями французских менторов заслоняло в сознании светских франтов и «львиц» сожаление о гибели тысяч русских солдат. Но Сеславин не исключал полезности некоторых положений Жомини. Он внимательно листал и другие книги по искусству боевых действий. Особенное восхищение будили в его сознании описания походов Ганнибала, Цезаря и несравненного русского предводителя армий Александра Васильевича Суворова. Чтение этих книг расширяло кругозор молодого офицера, обогащало его теоритические познания. Кроме «командного образования» Сеславин перечитывает книги авторов, которые в те годы были «властителями дум» европейцев: «Рассуждения о всеобщей истории» Боссюэ, «Приключения Телемака» Фенелона и, конечно, «Исповедь» Руссо. Не исключался и Вольтер. Русская литература еще только начинала прорастать, предвещая будущих гениев.
Здоровье возвращалось медленно. Но все-таки возвращалось. И не столько от припарок и бальзамов сомнительных эскулапов, сколько от внутренних сил молодости.
Сеславин нередко посещал Михайловский замок, где началась его гвардейская служба. Темным видением наплывали в воображении мысли о циничном и жестоком убийстве императора Павла руками аристократов, подталкиваемых агентами иностранных (преимущественно английских) послов. Там, где флейты высвистывали маршевые наигрыши ежедневных вахт-парадов, теперь была угрюмая тишина. Редкие часовые стояли при въезде и кое-где на крутой лестнице.
