сквозь тонкую ткань платья прощупывалась высокая грудь. Сквозь тонкую ткань… Хельги почувствовал тогда, как нежные девичьи руки погладили его по спине, и сразу же ощутил губами жаркий поцелуй. А затем наложница Рекина быстро скинула рубаху. Обнаженное тело ее прижалось к Хельги, горячее, нежное, зовущее. Горя от нетерпения – ведь, не железный же – сын Сигурда-ярла провел руками по девичьим бедрам, крепко сжал талию – тонкую, шелковистую, теплую, почувствовал, как крепнет, наливаясь соком, грудь, тяжелеют соски и становится громким дыхание…
Хельги уснул уже под утро, чувствуя, как руки красавицы – хотя, кто ее знает, что там за красавица, темно ведь, не видно! – ласково гладят его длинные разметавшиеся по ложу волосы. Уже засыпая, услышал, как раздаются рядом – с ложа, где спали Харальд и Ингви – томные страстные звуки. Видно, и к ним прилетели желанные ночные гостьи…
– Хорошеньких наложниц подсунул нам Торкель. – Уже на обратном пути, как проехали лес, засмеялся Харальд. – Всю-то ноченьку спать не дали!
– А ты еще и не доволен? – Придерживая коня – сегодня пока получалось с ним управляться – рассмеялся Хельги. – Видно, не угодил тебе хозяин?
Ингви громко захохотал, бросив, что никогда больше не будет спать с Бочонком на одной лавке.
– А девки ничего были, – подытожил он. – Страстные. И совсем не обязательно, что рабыни. Может – и хозяйские жены, говорят, что Рекин наполовину финн, ну, саам, как они себя называют. А у них это принято – сам от стариков слыхал, всех своих жен отдать гостю…
Все эти видения вихрем пронеслись в голове Хельги. Сельма сидела в лодке, повернувшись к нему спиной, и белое плечо ее вызывало у юноши такое жгучее желание, что… Вот, казалось бы, просто: протянул руку, и медленно спустил платье дальше – оно все равно без фибулы. Хельги воочию представил, как обнажается спина девушки, как та оборачивается, улыбаясь, как… Он уже готов был услышать в голове гул… Но…
– А ведь он обманул тебя, этот ваш Ирландец, – закалывая сарафан фибулой, обернулась Сельма.
– Как обманул? – Потряс головой Хельги.
– Да так. – Сельма усмехнулась. – Говорил, что с устья плывет, а ведь, если б так было, никак он бы с нами не встретился, ведь оттуда течение по южному берегу.
– И правда. – Согласно кивнул юноша. – Значит, не с устья возвращался Ирландец, а с одного из островов, с Рауна, да, именно с него, как раз такой путь и получится. Но что он там делал? И зачем врал? Какой ему в этом смысл?
– Значит, не очень-то хотел, чтоб знали люди, что он ходил на Раун. Может, что-то там прятал? А давай-ка, посмотрим! – Сельма азартно хлопнула в ладоши. – Нам ведь все равно почти по пути.
Оправдывая свое название, остров Раун – «левый клык» устья фьорда – встретил их всплесками волн. Волны бились повсюду: огромные – со стороны моря, чуть поменьше – с залива. Словно рассерженные коты, выгибая спины,
