создается для того, что рожать и воспитывать в ней детей?
Я долго листала разномастную прессу, пытаясь понять, почему общество мгновенно так изменилось? А потом плюнула и выкинула периодику на помойку, не подозревая, что вспомню и этот вечер, и свои размышления над кипой газет и журналов спустя несколько месяцев в связи с чередой загадочных и зловещих событий. Но в тот момент нужно было думать о хлебе насущном.
Дефективной мне притворяться не хотелось, а там, где этого делать не пришлось бы, и без меня журналистов хватало. И после долгих раздумий, я выбрала видеоцентр, с которым сотрудничали коллеги, покинувшие родные пенаты: в центре можно было делать документальные фильмы и продавать их местным телеканалам и за рубеж.
Этот вариант поддерживал Сорин, талантливый режиссер, отличный оператор, а, заодно, мой надежный, испытанный друг. С ним мы когда-то, изрядно рискуя, снимали программы о Чернобыльской зоне, криминальных чиновниках, бомжах, свалках, и рыночной мафии. Я знала, что Димка завершает работу над очередным шедевром, и по дороге ломала голову: каким это образом может материально осчастливить меня?
Кафе «Мутный глаз» официально считалось «Театральным» и в полную силу функционировало после спектаклей. Среди завсегдатаев – актеров, телевизионщиков, журналистов всегда околачивалась парочка косивших под продюсеров гэбистов, которых интересовали последние идеологические веяния в творческой среде. Попадались и случайные посетители. Агентов мы знали в лицо и были с ними на «ты», а среди посторонних встречались прелюбопытные экземпляры.
Однажды в кафе заглянул англичанин, которого приютили за столиком ребята из Экспериментального театра. Братание затянулось на несколько дней у одного из актеров на даче. А после банкета выяснилось, что иностранный гость – крупный режиссер, проездом оказавшийся в наших пенатах. Через два месяца «экспериментальщики» в полном составе слиняли за рубеж, и театр развалился. С тех пор в «Мутном глазе» было не протолкнуться. Хотя, по слухам, в остальных труппах актерам негласно запретили посещать роковой общепит.
Я подъехала, когда народ еще не собрался. Потянула за ручку и налетела на высокого плечистого парня, выходившего из кафе. Тот посторонился и придержал дверь. Я прошла, оглянулась: мужчина садился в машину. Мелькнул длинный шарф, край бежевого пальто, седая прядь в гриве темных волос и насмешливый взгляд ярко-синих глаз, которым он полоснул меня…
«Надо же!» – почему-то подумала я. И почувствовала вдруг озноб и странную пустоту в груди. Такого со мной еще не случалось. Некоторое время я, раскрыв рот, созерцала хвост ускользающей машины… Потом очнулась, сделала шаг, услышала стон и ощутила под ногой что-то мягкое. Глянула вниз: моя увесистая платформа попирала дорогую туфлю сорок третьего размера. Подняла голову, ничего толком не разглядела, на всякий случай кокетливо улыбнулась
