служил военным врачом.
«А война – это очень серьезно, намного серьезнее, чем придурки – автоматчики на внедорожнике», – почему—то мелькнула у меня мысль. Наверное, ужас, которого я не ощутила при встрече с убийцами, засел глубоко в моем подсознании.
– Лизавета, – окликнул Димка, – Петр звонит, в гости зовет. Поедем?
Я подошла, он включил громкость.
– Мы же снимаем! Какие гости? – удивилась я.
– Так дождь будет, – рассудительно сказал Петр. – И солнце садится. А если в кафе все время питаться, можно и язву нажить!
Я рассмеялась, посмотрела на небо: и точно, на горизонте колыхалась тяжелая брюхастая туча, очертаниями похожая на корову.
– А я картошки наварил, рыбу запек, – утром наловил, – соловьем заливался Петр. – Мед есть, соседка молока принесла. Приезжайте!
У Димки при слове мед, уши стали торчком, как у гончей. Петр нередко приглашал нас на ужин просто так, чтобы мы полакомились «свеженьким», но на сей раз повод был, похоже, серьезный, – это чувствовалось по тону.
«Что же у него там стряслось?» – подумала я.
– Да нормально все, – успокоил Олег, уловив мою тревогу. – Просто наловил много рыбы, а душа у парня широкая, вот и решил угостить друзей.
– Поехали, – Шурик затоптал окурок и запрыгнул в машину.
Мы с Димкой пару минут препирались, кому ехать впереди, но Олег не дал разгореться спору: влез на заднее сиденье и молча втащил меня туда. Торжествующий Димка уселся рядом с Шуриком, и спустя полчаса мы вырулили на сельскую улицу, где жил Петр.
Проехав немного, тойота вдруг вильнула и носом уперлась в стог свежескошенного сена.
– Ни фига себе! – изумился Сорин.
Олег выглянул из-за его плеча и присвистнул: изящную плетеную изгородь вокруг Петькиного родового гнезда сменил глухой двухметровый, на совесть сколоченный забор.
– Великая китайская стена, – пробормотал Шурик, с почтением взирая на могучее сооружение.
– Это не китайская, – отверг Сорин, – это, скорее, образец плотничьего искусства развеселого племени черноногих пигмеев из бассейна загадочной Амазонки, если они там водятся. Плацдарм на века, неприступный для каннибалов и крокодилов. И, главное, глаз радует, маскируясь под цветущие джунгли.
За стеной нервно кукарекнул петух.
– Пернатые не выдерживают эстетической нагрузки, – сочувственно покачал головой Димка.
Мы с Родниным хохотали.
Следом за петушиным стоном раздались звон, гром, бряканье, звяканье и калитка, похожая на ворота, с угрожающим скрипом отворилась. В проеме возник длинный силуэт Петра.
– Чего не заходите? – удивился парень. – Остынет же все!
Олег, задыхаясь от смеха, ткнул пальцем в сторону стены.
– А, – сообразил
