до Волги на востоке, от Азова на юге до Воронежа и Тамбова на севере. В состав Присуда входили Северщина, Белгородский разряд с Воронежским уездом, бассейны рек Хопёр, Медведица, Иловля и примыкающее к этому пространству правобережье Нижней Волги.
Историки-автономисты утверждают, что фактически на всём пространстве Дикого Поля от Днепра до Волги и от Азова до Ельца обитали, хотя и крайне малочисленные, но однородные по сути казачьи военно-промышленные артели. Консолидация этих групп в войсковые организации или переход их в новое качество (в служилые люди) происходила долго и неравномерно, на протяжении всего XVI и XVII веков. Реальной же границей, к которой можно хоть как-то привязать линию распространения этих общин, могут служить Засечные черты Русского государства. Самой ранней границей распространения Присуда к северу можно считать «Вторую» или «Большую черту», сооружённую к 1571 году по линии Ряжск-Шацк-Темников-Алатырь, и далее на запад от Ряжска по линии Данков-Ефремов-Мценск-Орёл. Весной 1571 года на крайних точках разъездов некие М. Тюфякин и М. Ржевский устроили специальные пограничные знаки. На огромном дубе, росшем у истоков реки Миус, был высечен крест, выбиты имена Тюфякина и Ржевского, год, месяц, число. Этим актом как бы утверждались официальные границы русского государства в южной степи, которые выдвигались вплоть до реки Миуса.
Севернее реки Оскол по Донцу обретались «севрюки» – вольные сообщества несомненно казачьего типа, одинаково тяготевшие как к Дону, так и к Запорожью и являвшиеся, как видно из географического расположения (в лесах на излучине Донца в районах, прилегающих к нынешнему Харькову), связующим мостом между двумя большими центрами казачества – донцами и запорожцами. Севрюки вели подвижный образ жизни и не закладывали долговременных городков. «Казаков-севрюков можно было […] встретить на всём пространстве Дикого Поля, вплоть до Волги и Дона», – пишет Мининков, опираясь на сообщение Себастиана, относящееся к 1551 году.
Более стабильная группа севрюков обреталась в районе Путивля, центра Северской земли. Путивльские севрюки известны по московскому постановлению «О путивльских севрюках» 1571 года.
Кроме севрюков в этом же, довольно обширном районе, задолго до закладки московских южных засечных черт известны обитавшие там вольные казаки, жившие в поселениях постоянного типа. Дальнейшие судьбы этих вольных казаков вылились в процесс перехода их в состояние служилого сословия России, что происходило именно на казачьем приграничье.
Постепенно донские казаки утрачивали свои территории, которые у них неторопливо, но настойчиво «откусывала» Москва. Наиболее заметна экспансия Москвы на земли Присуда по «московским урезам» при проведении Белгородской и Новоизюмской черты, а также в результате «тихой» дворянско-крестьянской колонизации 2-й половины XVII века в районах южнее Тамбова, Воронежа, Пензы и Саратова. Первым этапом московских «урезов» было
