так, что вставать и куда-то дальше идти не хочется, но придется, если только я не собираюсь просидеть здесь, страдая от жажды, до конца времен. Буддистам и христианам в этом плане получше, первые верят в последний приход Будды, вторые – в Армагеддон. А я синтоист, да и то не особо рьяный, так что не уверен, наступит ли конец времен вообще. Перспектива нерадужная.
Постепенно шум в ушах идет на убыль, сердце успокаивается, к жажде я постепенно начинаю привыкать, как и к боли в обожженных, израненных конечностях и спине. Обостряются другие чувства – и вот мои ноздри начинают чуять нечто знакомое. Запахи детства. Ничего приятного, просто запах разложения плоти, очень слабый. Он знаком мне по военным годам и скотобойне, не спутаю. Где-то есть что-то гниющее, но запах едва заметен, либо источник далеко, либо очень старый и потому слабо пахнет.
Хм… А ведь признак нехороший. Пещера, запах разлагающейся плоти… неужели логово зверя? Я без понятия, какая тварь может обитать в этом раскаленном аду, но… Правда, есть и второй вариант: где-то поблизости труп другого путника, который нашел здесь укрытие и скончался. И в обоих вариантах для меня содержится важная догадка: запах разложения – это и есть запах смерти. Однако в аду, где все уже и так мертвы, смерти нет. Я не знаток по загробным мирам, но… Логика, чтоб ее.
Открываю глаза и вглядываюсь во мрак. Глаза немного отвыкли от яркого света и потому начинают что-то видеть. Точнее – очень слабый свет, исходящий от сталактитов. Раньше я не различал его, так как для зрения, приспособившегося к ослепительному дню, свечение сталактитов больно уж слабое.
Однако одно я вижу точно: пещера есть лишь начало хода вглубь скалы. Исследовать? А почему бы и нет, альтернатива все равно только одна – наружу, в пылающий ад… Кстати!!! Ведь сталактиты образованы благодаря стекающим каплям влаги, а это значит, что их можно полизать. Здесь, у самого входа, они высоко и короткие, влаги тут мало, воздух сух. Но в глубине, может быть, я смогу найти влагу или даже ручеек. Знаю, что размечтался, но… а вдруг?!
Поднимаюсь с трудом, но с удивлением отмечаю, что за этот непродолжительный отдых сумел немного восстановиться. Будь мне лет тринадцать, я бы не удивился, но для восьмидесяти это как-то слишком… С другой стороны, в экстремальных ситуациях человек способен на многое из того, что в обычных условиях кажется запредельным, и если бортмеханик русского полярного летчика, вспрыгнувший на высокое крыло самолета при встрече с белым медведем, еще не очень удивляет, то старушка, встретившаяся с бурым и забравшаяся на двадцатиметровую сосну, – это уже что-то чуть более поразительное. А я, если вдуматься, в такой же передряге, что и та бабулька.
Медленно и осторожно иду вглубь. Видно плохо, но, чем дальше в пещеру, тем длиннее сталактиты, и тем светлее. Ход часто поворачивает туда-сюда, вот появляются и сталагмиты, пока маленькие, но тоже светящиеся. Становится еще светлее, читать бы не получилось, но видно в этом полумраке уже вполне сносно. Пробую пальцем сталагмит – сухой, а до сталактита пока не достать.
