Памфил Федосеевич! Что это значит, что вы в таком параде?
– Да как же, нельзя иначе.
– Так прикажете подать чай, сударыня? – повторил вопрос слуга.
– Подождать! Здесь подадут.
– Да барин три раза уже присылал.
– Где же Михайло Памфилович? – спросила Саломея Петровна.
– Позови Мишу!
В гостиной происходило уже тара-бара. Дева-поэт смотрела на всю толпу молча, презрительно и, видя, что тут дело идет не о поэзии, подозвала Григория Ивановича и спросила его: «Это-то литераторы?»
– Нет-с, они все наверху.
– Что ж мы туда нейдем?
– Как можно-с!
– Да что ж, они придут?
– Я полагаю-с.
Появился Михайло Памфилович, всем раскланялся в гостиной.
– Помилуй, что это ты загнал всех наверх? – спросила его шепотом мать.
– Прикажите, маменька, подавать чай ко мне, – сказал он, не отвечая на ее вопрос.
– Где ж, братец, литераторы-то? – спросил шепотом Памфил Федосеевич.
– Ах, папенька, что это вы в мундире? – отвечал Михаил Памфилович, взглянув на отца.
– Да как же, братец! Что ж это…
– Михайло Памфилович, где ж ваш поэт? – спросила Саломея Петровна.
– Наверху, – отвечал он.
– Приведите его сейчас сюда и познакомьте меня с ним, слышите ли?
– Непременно-с, позвольте только, – отвечал торопливо озабоченный Михаил Памфилович.
– Вызовите, Михайло Памфилович, сочинителей сюда, – говорила одна пожилая знакомая. – Ну, что они там попрятались от людей; нам хочется хоть взглянуть на них.
– Я предложу… но нельзя же… – отвечал Михайло Памфилович, не зная, как вырваться из гостиной наверх, где действительно происходил литературный вечер: один поэт читал свои стихи, в которых описывал портрет дьявола.
– Браво, браво! Живой дьявол! Вот дьявол! – восклицали канцеляристы, не обращая внимания на Дмитрицкого, который сидел в углу на диване, курил сигару и в свою очередь дивился.
«Аи да литераторы!» – думал он.
Один из восторженных слушателей сидел подле окна, где на столике горела лампа. Окно было отворено, дым валил в него, как из трубы.
– Браво! Вот дьявол! – вскричал он и в восторге так ловко размахнулся рукой, чтоб аплодировать поэту, что стоявшая лампа, как ракета, полетела в окно и бух на перилы заднего крыльца. А на крыльцо в это время вышла Степанида Ильинишна, вызванная девкой послушать, что происходит вверху; осколки стекол, брызги масла обдали ее.
– Господи! Что это такое? – вскрикнула она, опомнившись от ужасу. – Миша! Миша! Убили меня… Господи! Это собрались какие-то разбойники!
– Ах!.. Извините, сударыня, ей-богу, не нарочно, – отвечал голос из окна антресолей, и вслед за этим раздался хохот как будто нечистой силы.
Михаила Памфиловича тут уже не было; он предложил мнимому поэту сойти вниз, соблазнив его прекрасной
