Опустил меня на пол, полез в свой рюкзак и вытащил оттуда книгу.
– Раньше, когда я был ребенком, я читал почти каждый день. Я знаю, ты любишь читать о других мирах. Эта книга изменит тот мир, в котором ты живешь. Она немного потрепанная, но это ничего. Вдруг и тебе она тоже понравится. Известная книга, – сказал он.
И протянул книгу. Я уставилась на нее. Этот момент был началом чего-то невероятного, доктор. Может быть, из-за этого я сошла с ума, или, наоборот, книга стала моим средством защиты. В любом случае я не скажу вам, как она называется. Не сейчас.
Олли велел мне остаться дома и читать книгу, и я в точности выполнила то, что он сказал. Они с Энтони отправились в кухню и закрыли за собой дверь. Меня это не удивило: они так часто делали, когда Олли приходил к Энтони, – бормотали какие-то непонятные слова, а потом уходили в другую комнату, запирали дверь и о чем-то долго говорили.
Прошло минут десять, прежде чем Олли вышел. Он приблизился ко мне, и я заметила в его глазах какое-то странное отчаяние. Нечеловеческим усилием он попытался улыбнуться, но понял, что даже пытаться не хочет. И тогда он вздохнул. Тишина становилась зловещей, когда раздался вздох, смысл которого я толком и не поняла. Олли положил руки мне на плечи и посмотрел в глаза. До сих пор я чувствую его ладони на плечах. Он нежно поцеловал меня в одну щеку, потом в другую. Вот уж правда, сила отцовской любви безгранична.
– Я всегда буду с тобой. Я люблю тебя, – прошептал Олли, проведя большим пальцем по моей щеке. Крошечные слезинки застыли в уголках его глаз. Настолько крошечные, что никто бы не заметил. Ни Энтони, ни Джеймс, ни охранник в банке. Но я заметила. Я его дочь, и мы с ним из одной плоти и крови.
– Я тоже тебя люблю, папа, – сказала я.
Олли закрыл за собой входную дверь. Я не должна была дать ему уйти.
Весь тот день я читала. Когда мы с Энтони обедали, я читала, зачерпывая ложкой картофельное пюре и отправляя его в рот. Вечером я ни разу не выпустила книгу из рук. Пока он смотрел телевизор, я читала. Когда Энтони уложил меня спать и подоткнул одеяло, я все еще читала. Когда я заснула с книгой в руках, мне снился сон о ней.
Вы не поймете. Вы не поймете, если не читали ее. Просто знайте – книга проросла во мне, как роза, стебель которой обвился внутри меня, шипы проткнули кости, а лепестки бутоном укрыли мне сердце.
На следующее утро Энтони осторожно открыл дверь и вошел в комнату. Он старался не шуметь, но деревянный пол предательски скрипнул под его ногами, и я проснулась. Глаза у Энтони были красными и опухшими, и вообще он выглядел так, будто всю ночь не мог уснуть. Мои же глаза, напротив, только открылись, впустив солнечный свет, который тут же наполнил меня всю. Я заметила книгу, лежавшую на моей груди. Когда я делала вдох, книга поднималась. Как будто жила вместе со мной.
– Сядь, Блю, – тихим голосом произнес Энтони.
Я села. На щеках Энтони я заметила засохшие следы слез. Он вздохнул:
– Я
