казалось, этим парням и девушкам надо было молчать, не показывать жутким тварям маршрута своего бегства, но нет – светлый, состоящий из удивительно толстых и высоких деревьев лес заполнили беспорядочные крики на иврите. Все явно пытались найти в окружающем что-то близкое, знакомое – и не находили. Дольше всех надрывалась, пытаясь докричаться до внука – Михаэля – рослая светловолосая девушка. Она не походила на еврейку, но ее иврит был безупречен. Чего нельзя было сказать о рассудке. Какой внук в двадцать лет? – больше этой красавице никто бы не дал. Она рвалась назад – туда где жуткие твари с волчьими мордами и огромными медвежьими телами рвали на части не успевших убежать людей. Туда, где прямо напротив больничного лифта какой-то безумный остряк забросил прилавок с центрального тель-авивского рынка. Оксана эту угловую лавку прекрасно знала – покупала не раз и фрукты и овощи; пусть самые дорогие на рынке, зато самые свежие и сочные. Теперь фруктово-овощной развал не был аккуратным и красивым – кто-то явно по нему уже попрыгал, так что Гольдберг едва не упала, наступив на бегу на большую картофелину. Еще были какие-то развалины, машины, а посреди всего возвышалась монументом то ли стена, то ли скала. Словно гигантский братский памятник тем, кто погибал сейчас под клыками и когтями гигантских медведесобак.
Светловолосую девушку – Дину Рубинчик – тем временем успокоили. Черноволосый кудрявый парень, назвавшийся Соломоном, сказал, что видел какого-то мальчишку бегущим впереди и теперь «бабушка» рвалась следом, увлекая всех за собой. Оксана, как наверное и многие другие, подозревала что парень нагло врет, тем более, что он представился профессором психологии (в двадцать-то лет!), однако благоразумно промолчала.
Соломон быстро взял бразды командования в свои руки. Никто из спасшихся – а их вместе с Оксаной набралось девять человек (не считая гипотетического мальчика впереди) – не возразил, когда парень решительно махнул в сторону противоположную восходу солнца: «Туда!».
Как оказалось, именно в этом направлении совсем недавно – сразу после случившегося апокалипсиса – он слышал какой-то взрыв, и сразу после него россыпь выстрелов, скорее всего автоматных – так густо они звучали.
– Впрочем, – он остановился и поднял правую руку кверху, призывая всех к молчанию, – слушайте сами.
И действительно – в наступившей тишине где-то далеко, почти в том же направлении, куда указывал Соломон, кто-то словно ломал сухую ветку. Опыт – и биатлонный, и военный – подсказывали Оксане: это действительно выстрелы, теперь одиночные. Все как-то удивительно дружно пришли к выводу, что какие-то военные (не исключено, что израильской армии) успешно отбились от такой же стаи монстров и сейчас добивают подранков. Ноги сами собой зашагали быстрее. Оксана удивлялась себе – по ощущениям (по тем еще, спортивным) прошагала километров пять, но почти не запыхалась, в отличие
