ервые звуки просыпающегося лагеря. Или это жена его разбудила? Может она, как Оксана с Бэйлой когда-то, караулила, чтобы профессор не ускользнул без нее в поиск?
Как будто Романов мог обмануть любимую. Договорились же еще вечером, что едут ввосьмером – именно столько людей помещалось в «Эксплорере». Прямо свадебное путешествие получается – сразу четыре пары молодоженов собрались сегодня продолжить спасательную экспедицию. Только супруги Левины оставались в лагере. Для Бориса безопасность последнего была превыше всего, а Света Кузьмина – теперь уже Левина… В общем, ей было хорошо там, где был Боря.
Остальные… для начала, конечно, в разведку – из каких краев и времен, кроме миоценовой эпохи – неведомый злой разум перенес сюда непреодолимую преграду для микроскопического племени предков современного человека? Предков, в том числе профессора Романова и его товарищей.
Таня-Тамара потянулась под простыней, умудрившись этим движением едва не заставить Алексея Александровича отказаться от сегодняшней поездки. А потом она выскользнула из-под хлопчатобумажного покрывала в одном колье, подаренном вчера мужем…
Когда профессор открыл мечтательно зажмуренные глаза, Таня-Тамара с хитрой улыбкой на губах уже застегивала на высокой груди камуфляжную куртку. Она словно прочитала мысли Алексея Александровича, потому что нагнулась над ним, поцеловав в краешек губ, и спросила откровенно соблазняющим голосом:
– Ну что, мы сегодня едем?
Впрочем, она тут же, не дожидаясь, пока Романов затянет ее обратно под простыню, приняла деловой вид. Тем более что кто-то – а именно Толик Никитин – громко постучал в стенку медицинского фургона, который за отсутствием пациентов временно отдали в пользование чете Романовых, и закричал, разбудив при этом, наверное, еще не одного человека:
– Романовы! Вы едете? Автомобиль уже завели!..
Конечно тракторист, как всегда, преувеличивал. Но когда подхватившийся профессор выпрыгнул из фургона, не заметив ступенек, застегивая в прыжке последнюю пуговицу на своей куртке, ругать широко улыбающегося Никитина, не осталось ни задора, ни желания.
Лицо тракториста лучилось счастьем настолько светло и ярко, что вполне могло заменить собой почти показавшееся над горизонтом солнце. Этот молодожен наверное сегодня совсем не спал, как и Бэйла, прижимавшаяся сейчас к его боку нежной и ласковой кошечкой. Словно не она была главным и лучшим снайпером лагеря; словно не она хладнокровно и расчетливо всаживала тяжелые пули в ту точку, куда указывала рука командира.
А вот и сам Александр Николаевич – с Оксаной, естественно.
– И как теперь к вам обращаться, – хмыкнул про себя шутливо профессор, – господин Президент?
И опять его опередили. Никитин, как всегда несдержанный на язык, сунулся к командиру:
– Ваше Высокопревосходительство! Семья Никитиных к несению службы готова!
Романову стало стыдно за товарища, а потом немного страшно – лицо командира, мгновением раньше светившееся такой же широкой, как у Анатолия, и, наверное, как у него самого, улыбкой, вдруг застыло. Полковник чуть скривил губы в недоброй усмешке; он явно хотел бросить что-то резкое, но пересилил себя и улыбнулся вполне дружелюбно. Может потому, что его взяла под руку Оксана?
– Договоришься когда-нибудь, Анатолий, – вполне беззлобно отреагировал на неудачный экспромт тракториста Кудрявцев, – пошлю тебя к туземцам – будешь там чинами да званиями разбрасываться.
– Так здесь же никого нет, – попытался как-то сгладить немного нервное начало дня Алексей Александрович, – единственное племя на сотни верст вокруг. Но туда Анатолия точно нельзя посылать – какая после него цивилизация получится?
Все вежливо посмеялись, а командир задумался, и Романов понял: «Что-то Александр Николаевич сейчас опять напророчит».
– Я бы не был так уверен, Алексей Александрович, – сказал наконец Кудрявцев; он тут же уточнил, – насчет племени.
– Вряд ли еще кто решился перебраться через пролив, – засомневался профессор.
– А оттуда? – рука командира показала в сторону, противоположную побережью Индийского океана.
– Так там же чего только не наворочено – и пустыня, и горы высоченные. Не удивлюсь, если за ними еще какой-нибудь новый пролив образовался; шириной километров так в двадцать пять.
– Знаешь, как дикари могли преодолеть твой пролив? – Кудрявцев улыбался прежней ироничной улыбкой.
– Как?! – поразился Романов.
Он не был уверен, что даже им, владеющим знаниями и технологиями двадцать первого века, удалось бы преодолеть такую преграду без риска для здоровья и жизни. Учитывая, что из средств переправы у них были
